— Жена, я ухожу. Всю жизнь пахал на тебя и детей, теперь хочу пожить для себя. Ты квартирой обойдешься, а сбережения, машина и коттедж мне нужней. Сказав «Справедливые» слова, муж ушел к молодой, но придя на свадьбу сына, побледнел от шока

В коридоре послышались быстрые шаги. На пороге кухни возник Максим в домашних шортах и футболке, взъерошенный и возмущенный. По его лицу было понятно, что он слышал достаточно.

– Папа, ты серьезно? – В его голосе звучало неприкрытое презрение. – В годовщину свадьбы? После всего, что мама для тебя сделала?

– Не лезь во взрослые дела, – отрезал Виктор, раздраженно махнув рукой. – Вырастешь, поймешь мужчину.

– Я уже вырос, – твердо ответил Максим, выпрямляясь во весь рост. – И если быть мужчиной означает поступать, как ты, то я лучше сдохну.

Виктор побагровел от ярости. Он резко встал, с грохотом опрокинув стул.

– Я все сказал, – процедил он сквозь зубы. – Завтра пришлю за вещами. И передай своей сестре, что если она хочет продолжать учиться в своем дорогущем художественном лицее, пусть не грубит мне, как ты.

Он направился к выходу, но Ирина окликнула его дрожащим голосом:

– А дети? Ты хоть понимаешь, что делаешь с ними?

– Дети уже взрослые, – бросил он, не оборачиваясь. – Не нужно делать из меня монстра. Я буду платить за их образование.

Дверь за ним захлопнулась с такой силой, что стены задрожали. С полки упала и разбилась фарфоровая статуэтка, подарок Виктора на десятую годовщину. Звон разбитого фарфора эхом разнесся по пустой квартире.

В коридоре послышались шаги, и на пороге появилась заспанная Полина.

– Что происходит? – спросила она испуганно. – Папа ушел?

– Да, – глухо ответила Ирина. – Он ушел.

– Почему? – Голос Полины дрогнул.

Максим быстро подошел к сестре и обнял ее за плечи.

– Поговорим утром, – сказал он мягко. – Сейчас поздно.

– Он не вернется, да? – прошептала Полина, и в ее глазах блеснули слезы.

Ирина смотрела на детей невидящим взглядом. Рука, державшая чашку, дрожала.

– Что же теперь будет? – прошептала она.

– Мы справимся, мам, – твердо сказал Максим, подходя и обнимая ее за плечи. – Что бы ни случилось, мы с тобой.

Полина присоединилась к объятию, уткнувшись лицом в плечо матери. Ирина кивнула, но в душе чувствовала лишь пустоту. Двадцать лет жизни, отданных семье, превратились в пыль за один вечер.

Ирина опустилась на кровать, все еще сжимая в руке чек из ювелирного магазина, найденный ранее. Что-то подсказывало ей, что предательство гораздо глубже, чем просто уход к другой женщине.

Утро началось с тишины. Непривычной, давящей, звенящей тишины. Обычно в это время Ирина уже готовила завтрак, напевая что-то под шум кофемолки. Сегодня кухня была пуста.

Ирина лежала, уставившись в потолок. Глаза горели от бессонной ночи. Рядом на тумбочке лежал злополучный чек из ювелирного магазина и выписка с их совместного счета. Виктор вывел почти все деньги двумя крупными транзакциями еще неделю назад.

За стеной послышались осторожные шаги. Скрипнула половица. Максим заглянул в комнату.

– Мам, ты не спишь? – спросил он тихо, с беспокойством. – Я кофе сварил.

Ирина медленно повернула голову. Щека, прижатая к подушке, онемела. Во рту пересохло, словно она не пила несколько дней.

– Спасибо, милый, – прошептала она сухими губами. – Сейчас встану.

Но она не встала ни через пять минут, ни через час. Сил не было. Казалось, кто-то заменил кровь в ее венах на свинец.

Полина заглянула в спальню после обеда с бутербродом и чаем. Запах свежезаваренной мяты проник в комнату раньше нее.

– Мам, поешь, пожалуйста, – ее обычно дерзкий голос звучал непривычно мягко. – Ты со вчера ничего не ела.

– Поставь на тумбочку, – ответила Ирина, пытаясь улыбнуться. – Потом съем.

Полина присела на край кровати. Матрас прогнулся с тихим скрипом. Ее глаза покраснели, видно, она плакала.

– Он правда не вернется? – спросила она тихо, теребя краешек одеяла. – Насовсем?

Ирина молча кивнула, не в силах произнести слова вслух. Произнесенные, они стали бы окончательной реальностью.

Дни слились в серую массу. Ирина вставала только в туалет и иногда выпить воды. Шторы были задернуты. Телефон отключен. Тело болело, словно после аварии.

Максим несколько раз пытался поговорить с ней. Полина ходила по дому на цыпочках, боясь потревожить мать. В их глазах читался страх: они никогда не видели ее такой.

На пятый день тишину квартиры разорвал звонок в дверь. Настойчивый, резкий, непрекращающийся. Ирина накрыла голову подушкой, спрятавшись от этого звука.

– Ирка, открывай! – раздался знакомый голос, гулко разносясь по квартире. – Я знаю, что ты дома. Если не откроешь, я вызову МЧС!

Это была Елена, школьная подруга Ирины, с которой они не теряли связь все эти годы. В отличие от Ирины, Елена сделала карьеру и теперь возглавляла строительную компанию, оставаясь при этом одинокой. «Замужем за работой», – шутила она.

Максим открыл дверь. Звук отпираемого замка отдался гулким эхом в пустой квартире. Елена ворвалась внутрь, как ураган, на ходу снимая дорогое пальто. Стук ее каблуков по паркету звучал решительно и властно.

– Господи, что тут у вас? – Она оглядела квартиру с немытой посудой и разбросанными вещами. Запах затхлости ударил ей в нос. – Где мать?..