Я сказал своему сыну, что его отец только что умер. Он сказал: «У моей жены день рождения». Спустя несколько недель! Он получил письмо от моего адвоката. Он прочитал его и замер…

Можно я перезвоню позже? Я сначала не поняла слов. Подумала, что мне послышалось. Но он добавил: у нее запланирован целый бранч, и у нас гости.

Я ничего не сказала, ни крика, ни рыдания, только тишина. Моя рука инстинктивно опустила телефон. Я повесила трубку, не дав своему сыну сказать что-то еще, что разбило бы меня еще сильнее.

Комната вокруг начала гудеть, будто уши наполнялись давлением. Я посмотрела на стул Виктора, тот, на котором он всегда сидел за завтраком, за ночными кроссвордами, тот, в котором он все еще лежал.

Я сидела рядом с ним, кажется, час, держа его руку, будто это могло его вернуть. В какой-то момент пришел коронер. Они спросили, хочу ли я минуту.

Не хотела. Какой смысл? Момент, который мне был нужен, ушел. Я поднялась наверх, заперла дверь и легла на нашу кровать, не меняя простыни.

Телефон Виктора лежал на тумбочке. Я взяла его, надеясь, Боже, надеясь, что там что-то будет. И было.

Журнал пропущенных вызовов: вчера, 22:42. Один пропущенный вызов Сергею, без голосового сообщения, без ответа. Он пытался.

Виктор пытался поговорить с ним вчера вечером. Может, он чувствовал, что что-то не так. Может, знал.

А наш сын проигнорировал. Я прижала телефон к груди и ощутила тяжесть всего, что мы построили. Сорок два года брака, дом, полный воспоминаний, человек, который каждый день работал, чтобы его семья ни в чем не нуждалась.

И тишина от Сергея звучала громче любой надгробной речи. День похорон Виктора был словно шаг в параллельную вселенную, где я видела, как шевелятся губы людей, но не слышала ничего, кроме кричащей тишины отсутствия Сергея. Я стояла у гроба, вцепившись в края трибуны.

Стараясь удержать равновесие, пока люди, которых я не видела годами, подходили и шептали: он был таким хорошим человеком, нам так жаль. А я могла думать только о том, что мой сын, мой единственный ребенок, не здесь, не в рядах, не рядом со мной, даже не на чертовой парковке. Когда я звонила накануне, чтобы подтвердить время похорон, ответила Маша и сказала, что Сергей еще думает, потому что они уже забронировали выезд на выходные, а штрафы за отмену в последний момент высокие.

Я помню, как смотрела на телефон, моргая, пока она болтала о том, как важен Машин день рождения, и что она старается держать все легко ради своего ментального здоровья. Я не ответила. Просто повесила трубку…

Я не хотела умолять прийти на похороны, особенно на Викторовы. Не тогда, когда он был тем, кто не спал ночи напролет с младенцем Сергеем, проводил выходные, строя города из Лего и уча его вести бюджет к 12 годам. И не тогда, когда Виктор звонил Сергею за ночь до смерти и не получил ответа.

Люди заметили. Конечно, заметили. Шепот начался еще до начала церемонии…