И впервые за всю ночь девочка будто расслабляется и вновь доверяет этому миру. Полиция и скорая помощь еще не приехали. Только туман за окном.
Но теперь он знает, что если бы он не заметил силуэт на дороге, этот ребенок исчез бы в нем навсегда. Тьма снаружи словно сгустилась, став плотной и осязаемой, как если бы ночь внезапно сделалась живой. Максим чувствовал ее вес, ее холодное дыхание, ее тихое ожидание.
Воздух был неподвижен, и все же ему почудилось движение на краю света фар, смутное, зыбкое, будто что-то осторожно пробиралось сквозь туман, прокладывая путь между невидимыми границами. Сердце жалось, словно предчувствуя нечто неизбежное. Он не сразу увидел ее.
Сначала было только это тревожное, липкое ощущение, будто на него кто-то смотрит, ощущение, что рядом есть нечто, о чем он еще не знает, но уже догадывается. И только потом, медленно, как призрак, она вышла из темноты, пожилая женщина, не с обочины, не из-за деревьев. Она просто появилась, как будто ночь сама выдвинула ее вперед, позволив увидеть лишь в тот момент, когда было уже слишком поздно делать вид, что ее нет.
Максим затаил дыхание. Она стояла прямо перед машиной, не мигая, не двигаясь, словно глиняная кукла, оставленная на пороге чьего-то дома. Свет фар разрезал ночной мрак, выхватывая из него нелепые детали ее внешнего вида, расстегнутое пальто, кривосидящая шерстяная шапка, тонкие пальцы, сплетенные перед грудью.
И лицо. В этом лице было слишком много эмоций сразу. Растерянность? Боль? Ожидание? Но глубже, в самой сердцевине взгляда, теплилось нечто другое, нечто, что не укладывалось в привычные человеческие чувства.
И это пугало. Максим почувствовал, как пальцы сами собой крепче жали руль, а плечи напряглись. «Отдай ее!» Слова прозвучали тихо.
Они не были ни просьбой, ни требованием. Они просто оказались внутри головы. Будто не через уши, а сразу в сознании.
Он вздрогнул. Ему вдруг стало холодно, хотя печка гнала в салон горячий воздух. Девочка у него на руках невольно жалась, ее тонкие пальцы вцепились в его куртку, и он почувствовал, как острые ноготки впиваются в ткань, будто она инстинктивно пыталась удержаться.
Женщина сделала шаг вперед. Максим не услышал его. Его инстинкты, обостренные тревогой, уловили лишь то, как сместилась тень под ее ногами, как медленно качнулся край ее пальто, а лицо выдвинулось в узкую полосу света.
«Отдай», — повторила она, протягивая руки. — Это моя внучка. Ее пальцы.
Они казались неправильными. Слишком худые, слишком сухие, напоминающие сучьи деревьев, что стучат по стеклу во время ночных бурь. Эти руки тянулись слишком плавно, слишком мягко, как будто они не были чужими, как будто она знала, что сейчас возьмет ребенка обратно.
Максим нажал кнопку блокировки дверей. Замки захлопнулись с глухим, коротким щелчком. Женщина остановилась.
Ее пальцы замерли в воздухе, будто наткнулись на невидимую преграду. Только теперь он смог разглядеть ее глаза. Глубокие.
Тусклые. Пустые. В них не было отражения.
Как будто свет фар просто проходил сквозь них, не задерживаясь, не оставляя бликов. А потом ее лицо изменилось. Сначала жалкое, потом злое, потом потерянное.
Как будто под этой кожей скрывались несколько разных лиц, и ни одно из них не принадлежало ей по-настоящему. «Я только хотела!» Ее голос дрогнул, разбившись на шепот. Но он сказал мне.
Максим почувствовал, как внутри нарастает холод. Кто он? О ком она говорит? Женщина моргнула. Глаза ее на миг потемнели, но не от тени, не от света, а как будто что-то внутри стало ближе.
«Свет, — говорит, — прошептала она. — Ты ведь тоже его слышишь?» Сердце у него глухо ударилось о ребра. Нет.
Нет, он ничего не слышал. Но почему в этот миг ему показалось, что в темноте за машиной что-то есть? Почему ему вдруг стало страшно даже повернуть голову в сторону обочины? Женщина наклонилась, снова тянулась руками. А потом все изменилось.
Ее тело напряглось, словно изнутри пронеся судорожный спазм, губы дрогнули, лицо перекосилось страхом и злостью одновременно. «Ты что, вор?» Внезапно вскрикнула она. «Похититель?» Чужой мужик с ребенком ночью.
Она отшатнулась, вскинула голову, и в тот же миг из-за поворота шоссе вспыхнул свет фар. Приближалась патрульная машина. Максим услышал скрежет колес по мокрому асфальту, увидел, как женщина резко разворачивается в сторону света, вытягивая руки, словно ищет защиты у тех, кто приближался.
А потом осознал, что сейчас все будет зависеть от того, кому они поверят. Свет фар патрульной машины прорезал туман, превращая его в густую, вязкую пелену. Максим сжал челюсти.
Он чувствовал, как его сердце бешено колотится в груди, как поднимается тревожная волна, накрывая голову липким страхом. Он знал, что сейчас произойдет. Женщина стояла прямо на дороге, ее пальто развевалось на ветру, шапка сползла еще сильнее, открывая седые волосы, прилипшие к лбу…