К вечеру Мирослава уже сидела за их столом, пила чай из старой фарфоровой чашки и рассказывала удивительные истории о местах, где она побывала. Отец слушал с явным недоверием, но не перебивал. Мать хмурилась, но продолжала подкладывать гостье пирожки. А Север? Север развалился посреди гостиной, как хозяин, и даже старый скрипучий диван, казалось, признал его право на лучшее место.
Когда все разошлись по своим комнатам, Ева долго лежала без сна, прислушиваясь к тихому мурлыканью кота за стеной и негромкому пению Мирославы. Она напевала какую-то древнюю колыбельную на незнакомом языке. И впервые за долгое время телефон молчал, словно сама ночь решила подарить ей передышку от прошлого. В темноте глаза Севера светились двумя золотыми звёздами. Он сидел у двери, как страж, охраняющий чей-то сон. И, может быть, именно поэтому Еве впервые за много недель не снились кошмары.
Утро началось с запаха свежесваренного кофе и тихого пения. Мирослава колдовала на кухне, помешивая что-то в старой глиняной чашке. А Север сидел на подоконнике, внимательно наблюдая за птицами. «Знаешь, что лечит лучше всех трав и заговоров?» — спросила Мирослава, не оборачиваясь. «Детский смех. Чистый, искренний, как весенний ручей».
Ева, застывшая в дверях кухни, почувствовала, как внутри всё сжалось. Дети. Шумные, требовательные, полные той самой жизни, которой ей так не хватало. «Я не могу», — её голос прозвучал глухо, как из-под воды. «Я не умею. С детьми!» «Конечно, умеешь», — Мирослава наконец повернулась, и её глаза светились тёплым серым светом. «Просто забыла. Как забыла улыбаться».
В этот момент на кухню вошла мать, и Мирослава, словно между прочим, заметила: «А знаете, в детском центре «Солнышко» как раз ищут преподавателя рисования. Евочка прекрасно рисует». Мать вдруг оживилась. «У неё даже диплом художественной школы есть!» «Мама!» — Ева почувствовала, как краска заливает щёки. «Это было сто лет назад». «Талант не ржавеет», — спокойно заметила Мирослава, размешивая в чашке какие-то травы. «Он просто засыпает, ожидая пробуждения».
Через неделю Ева стояла перед группой дошкольников, сжимая в руках альбом для рисования. Дети смотрели на неё с любопытством, как на диковинное животное. Маленькая девочка с растрёпанными косичками подёргала её за рукав. «А мы будем рисовать принцесс?» «Нет, драконов!» — закричал веснушчатый мальчик. «А можно единорогов?» — пропищала другая девочка. Голова начала раскалываться уже через пятнадцать минут.
К концу первого дня Ева чувствовала себя выжатым лимоном. Краски были повсюду: на столах, на полу, на её новой блузке. Как будто разноцветный взрыв прошёлся по комнате. «Это безнадёжно», — жаловалась она вечером Мирославе, которая всё ещё гостила в их доме. «Они не слушаются, они шумят, они…» «Живые», — мягко подсказала та.
Ева замолчала. В этом была какая-то правда: дети были живыми, настоящими, в отличие от её существования последних месяцев. Дни тянулись медленно. Каждое утро было испытанием — войти в класс, встретить эти ожидающие взгляды, найти в себе силы улыбнуться. Иногда получалось, чаще — нет. А потом был тот день, когда Саша, самый тихий мальчик в группе, принёс ей рисунок: неуклюжее солнце с кривыми лучами. «Это вы, — сказал он застенчиво. — Потому что вы тёплая». Ева смотрела на детский рисунок, и что-то внутри неё дрогнуло, как будто лёд треснул под весенним солнцем.
Вечером зазвонил телефон. Даниил. Его номер она узнала бы даже во сне. «Малыш», — его голос был мёдом и ядом одновременно. «Я так рад, что ты нашла работу. Знаешь, а я теперь…» Внезапно воздух прорезало яростное шипение. Север, появившийся словно из ниоткуда, выгнул спину и оскалил клыки. Его янтарные глаза горели недобрым огнём, когти впились в ковёр. «Что это за звук?» — в голосе Даниила появилось беспокойство.
Ева смотрела на кота и впервые за долгое время почувствовала что-то похожее на защищённость. Север не сводил глаз с телефона, готовый броситься на невидимого врага. «Это… это просто кот», — сказала она, и её голос прозвучал неожиданно твёрдо. «У тебя никогда не было кота», — в тоне Даниила появились знакомые нотки контроля. «Теперь есть». Она нажала отбой и опустилась на пол рядом с Севером. Кот немедленно положил голову ей на колени, и его рычание сменилось успокаивающим мурлыканьем….