Кое-кто, правда, намекал на то, что теперь Маша станет не просто богатой женщиной, а человеком, который почти что единолично распоряжается всем, чем раньше распоряжался покойный Славик. А богатства-то были немалые. Конечно же, какая-то часть состояния должна была отойти и сыновьям покойного, но все же никто не сомневался, что большинство своих богатств Славик оставит именно жене, потому что при жизни он обожал Марию.
Маша теперь не жила, а просто существовала. Механически, словно без души, ни о чем не задумываясь и ни к чему не стремясь. Рано утром она просыпалась, через силу упихивала в себя завтрак, потом решала какие-то дела, связанные с будущими похоронами, и снова пряталась от переживаний за таблетками сильнейшего успокоительного.
Так ей было проще пережить то, что происходило вокруг. Никак Мария не могла смириться с тем, что в свои 44 года она вдова, и что никогда больше не прикроет ей спину Славик, и что совета ей отныне тоже спрашивать не у кого. В первый день после того, как ей сообщили о смерти супруга, Марии хотелось немедленно поехать в медицинский центр, в котором он проходил такое неудачное лечение, и навести там шороху.
Умом она понимала, что никто ничего ей не гарантировал, но все же сердце требовало, чтобы виновные в такой ранней смерти Славика были наказаны. Однако ее быстро убедили в бесперспективности подобных мер, и женщине пришлось смириться с существующим положением вещей. В ожидании похорона она почти все свое время проводила дома, там, где была счастлива с супругом, и вспоминала, вспоминала, вспоминала.
Вот первый день их знакомства. Как она была тогда одета? Помимо тех самых преснопамятных туфелек со сломанным каблуком, на ней был яркий сарафан в клеточку. А потом, когда Славик впервые в жизни повел ее в кафе, на ней была потертая черная юбочка, в которой они с Ритой по очереди еще в школу бегали, и блузка, которую она по случаю выпросила у подружки из общежития.
Да и после, когда они уже стали парой, бедненько она была одета, право слово. А он молодец, все настаивал на том, чтобы одеть свою Машеньку, чтобы не хуже других выглядела. Но так деликатно это делал, чтобы она не подумала даже, что он из жалости так ее балует.
Ах, Славик, Славик, хороший ты был человек. А уж как ей подружки завидовали, когда Славик приезжал за ней на машине прямо под подъезд общежития. Как высыпят все на длинные общажные балконы, каждая на своем этаже, как воткнутся глазами в блестящий бампер машины, да так и стоят, пока авто не скроется за поворотом.
Думали, наверное, что наиграется и бросит девочку из самых низов. Да только не так оно получилось. Повезло ей со Славиком, что ни говори.
Как есть повезло. Никогда за все годы брака не чувствовала себя Маша нелюбимой или какой-то недостойной своего богатого супруга. Вопреки всему тому, что говорят и пишут про тех, кто чего-то смог достичь в жизни, Славик не кичился своим богатством и легко мог потратить на нужды супруге немалую сумму, даже не задумываясь.
Ох, как же она теперь-то станет жить! А телефон все звонил и звонил. В трубке слышались все новые и новые голоса. Кого-то Мария едва узнавала, кто-то был ей хорошо знаком, а про кого-то она и понятия не имела.
Как все-таки много приятелей было у покойного ее супруга. Организация похорон — это занятие не для слабонервных, чем более что Маша заранее отбросила даже попытки ближайшего ее окружения навязать ей услуги похоронного агента, который все сделает сам. Нет, она настолько в долгу перед своим мужем, что все, что связано с последней дорогой своего любимого, сделает сама.
От и до. От начала и до конца. И Маша погрузилась в мир выбора всей необходимой мрачной атрибутики.
Не сказать, что это приносило ей спокойствие, но во всяком случае немного отвлекло от того, что происходило вокруг нее. Она выбирала, договаривалась, оплачивала и конкретизировала время. Потом настала пора оповестить всех родственников и друзей покойного о месте и времени прощания.
Затем нужно было позаботиться об организации поминок после возвращения с кладбища. Иногда Маше казалось, что это все неправда, и сейчас в эту дверь войдет Славик, живой и здоровый. Он наверняка обнимет ее и попросит не слишком утруждать себя.
Напомнит, что она давно уже не отдыхала, и нужно бы ей пойти поспать. Вникнет в то, что она делает, и уже через пять минут проблема будет решена, как бы сама собой. Мария и сама не заметила, как задремала.
Наверное, это от переутомления с ней такое приключилось. Раньше вот глаз не могла сомкнуть, а теперь засыпает буквально на ходу. Женщина тряхнула головой, чтобы окончательно прийти в себя, и только теперь поняла, что где-то в большой квартире отчаянно трезвонит ее телефон.
Наверное, кто-то еще хотел бы выразить ей соболезнования и сказать дежурные слова ободрения и поддержки. Пробираясь в потемках к тому месту, где лежал брошенный аппарат, Маша подумала о том, что звонить поздней ночью, пусть даже и для того, чтобы посочувствовать, так себе решение. И что, возможно, воспитанные люди просто подождали бы до утра.
На экране красовались четыре буквы. Рита. Ну да, кто бы сомневался.
Маша так и не слышала среднюю сестру с того момента, как потеряла супруга. Она не пожелала набрать ее тогда, когда узнала. А ведь наверняка от общих знакомых таки узнала о смерти Славика.
Хотя это было в ее интересах. Конечно, Маша не собиралась портить отношения с Маргаритой, но все же она прекрасно помнила, что та квартира, которую сестра уже давно по-хозяйски привыкла считать своей, принадлежала все же мужу, а значит, теперь ею станут владеть она и сыновья. И вот от дальнейшего Ритиного поведения будет полностью зависеть тот факт, сможет ли она там проживать дальше, или ей придется искать себе другую крышу над головой.
Маша совсем не кичилась богатством своего супруга и всегда старалась оказать родным всю возможную помощь в пределах реального для себя. Но Марго уже просто перегибала палку в части требования денег, а значит, и беседовать с ней стоило исключительно с позиции силы. Мария поколебалась еще несколько мгновений, которые показались ей самой мучительно длинными, и все же осмелилась взять трубку.
— Алло? — сказала она как можно спокойнее. В ответ до нее донесся только хриплый, неприятный смех, и Маша поняла, что сестра пьяна. Она очень давно не сталкивалась с тем, что Маргарита употребляет спиртные напитки.
Когда-то, помнится, было такое, но родители быстро отучили блудную дочь от такой пагубной привычки. А сейчас она почему взялась за старое? Неужели так переживает смерть Славика? Да нет, он ей был всего лишь зятем, так что это вряд ли. Тут что-то еще, чего она, Маша, пока не знает.
— Ну что, ты теперь вдова, так? — Марго, захлебываясь пьяным смехом, и сама этого не заметила, похоже. — А знаешь ли ты, сестричка, что он, что он должен был, что он мне обещал? Ты не знаешь, ты ничего не знаешь. Маша слышала, что Маргарита начинает злиться, но не могла понять, что послужило тому причиной.
Скорее всего, решила женщина, Рита и сама понимает, что теперь вопрос ее проживания в квартире, которая владела ее покойный муж, будет решаться уже без ее участия. И по этому поводу кто угодно занервничает. — Успокойся, Марго, — устала ответила она в трубку.
— Мы все равно не станем сейчас до оглашения завещания что-либо делить, так что дай мне спокойно похоронить мужа. — Мужа! Мужа! Твоего мужа! — радостно забулькала в ответ трубка нетрезвым смехом. — Да ты дура, сестренка, ты просто дура.
И я дура, что не настояла, что не подумала. Право, у меня тоже есть право. Маша положила трубку и посмотрела на себя в зеркало, которое услужливо оказалось тут же…