То ли у кого-то из них ожидания были завышенные, то ли сказалось то, что и Средней тоже хотелось жить в такой же роскоши, как и Старшей, но этот парень постепенно отдалился от девушки. А она отправилась искать того самого, который и оденет, и обует, и на заграничный курорт пару раз в год непременно вывезет. Но вот как-то не везло ей с поисками, все что-то не получалось.
Помыкавшись несколько лет, Рита, так звали Среднюю ее сестричку, родила ребенка непонятно от кого. И наконец-то осела дома. Жить она осталась в комнатке с родителями, потому что больше ей некуда было податься.
Не на теплотрассу же идти с малышом. Потом, правда, Славик, пожалев племянника сестры и его мать, приобрел им на свое имя небольшую, но отдельную однокомнатную квартирку недалеко от того дома, где жили они с Машей. За это вся семья была готова ему буквально руки целовать.
Все они понимали, конечно, что квартира Рите не принадлежит и принадлежать никогда не будет, но все же жить так было лучше, чем ютиться всем вместе на 12 квадратных метрах, да еще и слушать пьяные разборки соседей, которые в последние годы стали устраиваться все чаще и чаще. Рита обжилась в этой квартире, мальчика своего со временем в садик устроила и всегда, чем могла, благодарила старшую сестру и зятя. Как правило, именно ее помощью супруги пользовались тогда, когда нужно было выехать куда-то без детей.
Тогда их мальчишки оставались на попечении тетки Маргариты. Так им было и удобней, и спокойнее, ведь нанимать няню, фактически, человека со стороны — это не то. Родная сестра жены и присмотрит более ответственно, и покормит получше, да и повод быть благодарной у нее есть, так что выполнит все добросовестно.
Да и мальчишки ее искренне любили, ведь в ее компании можно было бы позволить себе немножко похулиганить, в присутствии родителей это не всегда удавалось. Вторая сестра Марии, самая младшая, тоже в жизни так хорошо, как Мария, устроиться не смогла. Зато именно она получила хоть какое-то, но не сугубо училищное образование.
Юля смогла поступить в техникум и закончить его, так что карьера у девушки была выстроена собственными усилиями. Она работала воспитателем в детском садике и, кажется, ни о чем не жалела. Замуж Юля вышла уже почти в 30 лет, родила двоих деток с маленькой разницей в возрасте, но так и прожила всю свою жизнь с мужем в крохотной однушке на окраине.
Марии было жалко веселую и смешливую Юльку, но все же она понимала, хоть и по-своему, но сестра счастлива. Не нужно к ней лезть. Тем более, что со временем Юля доработалась даже до должности методиста, а теперь вроде бы и на место заведующей детским садом претендовать сможет, если вопрос с образованием хотя бы заочным решит.
Так что не все-таки плохо у нее было. А вот ей Марии станет худо. Ох, худо.
Если только с ее славкой что-то случится, что она станет делать? Куда ей бежать? Чем себя занять? Да и вообще, как жить после смерти любимого мужа? В тот роковой день ей позвонил помощник ее супруга и сообщил, что на совещании совета директоров Святославу Геннадьевичу стало плохо. Он побелел, схватился за сердце и сник в своем шикарном кожаном кресле. Безусловно, тут же вызвали платную частную бригаду скорой помощи и перевезли его в один из хороших медицинских центров.
Там обещали сделать все возможное и невозможное для того, чтобы ее Славик встал на ноги, но вот уже прошло столько времени, а вестей положительных никаких. Просто регистратор на каждый звонок также дежурно отвечает, что состояние средней тяжести, стабильное, для пациента делают все, что можно и что предписано протоколами. Маша на второй день пребывания Славика в этой больнице не выдержала и сама поехала туда.
Уж очень женщине хотелось иметь информацию из первых рук, что и как, каковы прогнозы, что еще можно для него сделать. Принимали ее хорошо, даже, можно сказать, торжественно. Заведующий отделением специально выделил время для супруги такого значимого человека и пригласил ее в свой кабинет в обход привычных приемных часов.
Там все так и дышало респектабельностью и профессионализмом, но вот сам разговор Машу ничем не порадовал. Заведующий отделением человек невысокий, в годах, кругленький и весь какой-то пухленький, отнесся к Маше так, как, видимо, привык относиться к супругам других высокопоставленных пациентов. Маша не раз слышала от мужа истории о том, что стоило кому-то из его бизнес-партнеров оказаться на больничной койке с достаточно серьезным диагнозом, как тут же жены начинали подсчитывать, что и как можно получить в качестве наследства после смерти кормильца.
Видимо, и ее этот человек тоже посчитал такой акулой, которая уже в уме подсчитывает барыши и мечтает о том, как полетит отдыхать на Каймановы острова, чтобы отпраздновать наконец-то свое долгожданное вдовство и вновь полученную свободу. Маше было противно от того, что про нее могут так подумать, потому что она искренне заботилась о том, чтобы с ее Славиком все было хорошо, чтобы он выжил, чтобы только мог и дальше радовать и ее, и сыновей, и внуков своим присутствием. А этот заведующий отделением все строчил как под диктовку о том, что инфаркт у мужа уже, возможно, не первый, и состояние сосудов оставляет желать лучшего, и результаты коронографии говорят о том, что… Маше было противно слушать эту лекцию на околомедицинскую тему.
Она не понимала, по какой причине этот надутый индюк сидит здесь, а не дежурит круглосуточно у постели Славика. Может быть, и наладились бы дела, если бы он уделял внимание пациентам, которые проходят у него лечение? Видимо, мнение Марии о докторе, в частности, и клинике вообще, отразилось прямо на ее лице, потому что заведующий отделением вдруг как-то осекся, прекратил свои морализаторства и уход в медицинские дебри и предложил ей просто навестить супруга в палате. Маша, разумеется, с радостью ухватилась за такую возможность, и потому уже через несколько минут шла, упакованная в одноразовую медицинскую накидку синего цвета, по коридору больницы.
По обе стороны располагались белые пластиковые двери палат, и за каждой из них, как-то вдруг подумалось Маше, были чьи-то судьбы, чьи-то близкие, чьи-то родные и любимые люди. Славик находился в палате, которая располагалась ближе всех к сестринскому посту. Палата наблюдения, так охарактеризовал ее главный врач.
Судя по его тону, он очень гордился тем, что именно такое помещение имеется в его распоряжении. А Мария смотрела только на супруга. Славик, ее Славик, лежал весь бледный, и кожа приобрела выраженный землистый оттенок.
Глаза мужа были закрыты, и только пикающий неподалеку от кровати монитор для считывания и регистрации сердечного ритма напоминал, что он еще жив. «Мы погрузили его в медикаментозный сон», — бубнил рядом заведующий отделением, но Маша почти не обращала на него внимания. «Какая разница, что он говорит?» Мария подошла поближе к Славику и взяла его за руку.
«Такая теплая кожа. Почему же он не реагирует на нее, на свою Машу, с которой прожил в законном браке 24 года? Почему не откроет глаза, не поздоровается с ней?» «Ты сильный, ты можешь, ты все можешь», — шептала Маша мужу, глядя на родные и такие четко очерченные губы. «Ты никогда не сдавался, и сейчас не вздумай начинать.
Покажи им всем, что ты можешь выкарабкаться, ты понял?» В каком-то фильме очень давно Маша видела что-то подобное. Там мужчина лежал в коме, а его женщина приходила к нему каждый день и постоянно повторяла ободряющие фразы. Когда он вышел из комы, то в точности смог их повторить.
Он сказал, что слышал все, что она ему говорила. Марии хотелось верить, что Славик ее тоже сейчас слышит, потому что он должен, он просто обязан сейчас выздороветь. В конце концов, с его возможностями вылечиться явно можно, потому что они купят любой препарат, позволят себе любое лечение.
Заведующий отделением осторожно взял Машу под локоток и попросил ее выйти из палаты. Да и сама Мария понимала, что вряд ли ей позволят находиться тут долго. Она попрощалась со Славиком и пообещала супругу, что приедет к нему завтра.
Теперь она мечтала о том, чтобы это самое завтра поскорее наступило, и у нее снова появилась возможность увидеть мужа. Дома все было не так и все было не то. За что бы Мария ни взялась, она тут же бросала это дело и принималась за что-то еще.
Ничего ее не привлекало, ничего не притягивало взгляд. Так что она жила только в ожидании следующей встречи со Славиком. Эта встреча состоялась, и она почти ничем не отличалась от предыдущей.
Все так же Славик лежал на кровати, по самый подбородок укутанный одеялом, и все так же мужчина молчал. Маша даже не знала, что ему говорить. Да и присутствие посторонних людей в палате, медперсонал никогда не оставлял ее наедине с супругом, так что тоже мешало сосредоточиться.
За несколько дней Мария стала буквально сама на себя не похожа. Куда только делась была энергия и радость жизни. То и дело женщина думала о том, что может в любой момент остаться одна, а ей этого так не хотелось.
Сейчас Марии было по сути еще совсем немного лет. Только-только исполнилось 44. Если бы со Славиком все было хорошо, то она просто спокойно ожидала бы того самого «45, ягодка опять».
А тут вдруг, как назло, стали прогрессировать все возрастные заболевания, на которые она раньше и внимания не обращала. То там кольнет, то тут заболит, то сердце вдруг внезапно ночью заноет. Вроде бы и нет ничего страшного еще, а все равно неприятно для прежде почти что здорового человека.
Да и что говорить. Нелегко переживала Мария тяжелую болезнь своего супруга. Сыновья, конечно, видели, что происходит с их матерью, но никакой существенной помощи оказать ей не могли.
Оба, по мере своих сил и возможностей, выделяли время для того, чтобы съездить к отцу в больницу, но большего и не требовалось, ведь мужчина просто лежал под аппаратами. Старший сын даже привозил пару раз внука матери, но та как-то не особенно с ним желала возиться. Мария считала себя еще слишком молодой для того, чтобы считаться бабушкой.
Вот когда рядом был ее Славик, тогда да, тогда им весело было называть друг друга бабушкой и дедушкой. А так, в одиночестве, сидя в любимом кресле мужа, ей не хотелось самой себе напоминать о скоротечности жизни. Старший сын, конечно, с детьми поторопился.
Да и женитьбой тоже. Так, во всяком случае, считали и Маша, и ее супруг. Но так уж получилось, не попрешь против природы.
Влюбился и все тут. Никакие аргументы отца и матери о том, что его девушка вполне могла бы сделать аборт, раз уж не удосужилась нормально предохраняться, сыном не принимались. Потому малыш появился на свет…