Свекровь не знала, кем я работаю. Она вылила на меня тарелку супа, сказав:»Ты никто, никакого толку от тебя, ПРОВАЛИВАЙ пока я еще добрая». Но на следующий день ОЦЕПЕНЕЛИ от новости…

Я сжала кулаки под столом. Квартира, о которой она говорила, — моя квартира в центре Киева, купленная задолго до встречи с Андреем. Квартира, в которую он переехал после нашей свадьбы и за которую никогда не платил ни копейки. «Мам, мы справляемся», — Андрей нервно потер шею. — «Алина вот-вот найдет работу, а у меня есть перспективы повышения».

«Перспективы?» — фыркнула Людмила Николаевна. — «Знаешь, сколько таких перспективных специалистов в компании? Если бы я не замолвила словечко директору отдела продаж, ты бы до сих пор сидел на базовой ставке».

Я с трудом удержалась от смеха. Директор отдела продаж, Сергей Матвеевич, лично сообщил мне о недавней попытке Людмилы Николаевны продвинуть сыночка. Он также отметил, что Андрей — посредственный продажник, единственным талантом которого была способность приписывать себе чужие успехи.

«Надеюсь, новый директор компании это оценит», — добавила свекровь. — «Хотя кто его знает, этого Громова. Говорят, он редко появляется в офисе».

Я едва не поперхнулась. Виктор Громов был моим заместителем и номинальным директором. Внутри компании все ключевые решения принимала я, но для внешнего мира и большинства сотрудников директором числился именно Громов. Это была часть договоренности с отцом: я хотела доказать себе и ему, что могу руководить компанией, оставаясь в тени.

«Я слышал, что Громов — довольно грамотный руководитель», — осторожно заметил Андрей. «Что ты можешь об этом знать?» — отмахнулась свекровь. — «Ты его даже в глаза не видел. Я вообще сомневаюсь, что он реально существует. Скорее всего, это просто подставное лицо для настоящего владельца. Компанию наверняка управляет совет директоров, а Громов — просто ширма».

Она была ближе к истине, чем сама подозревала. «В любом случае», — продолжала свекровь, — «тебе нужно работать лучше. А то этот ваш новый начальник отдела продаж косо на тебя смотрит. Я слышала, как он обсуждал твои показатели с финансовым директором».

Я мысленно сделала заметку: поговорить с Сергеем Матвеевичем о конфиденциальности таких обсуждений. «Я стараюсь, мам», — в голосе Андрея появились нотки раздражения. — «Но рынок сейчас сложный, клиенты неохотно заключают контракты». — «Вот именно», — Людмила Николаевна торжествующе подняла палец. — «А в таких условиях оба супруга должны работать. Все нормальные семьи так и делают. Посмотри на Ковалевых: и муж, и жена трудятся, поэтому и машину новую купили, и в отпуск дважды в год ездят».

Я молча помешивала остывший борщ. Машина, на которой ездил Андрей, тоже была моей. Как и квартира. Как и большая часть денег, которые мы тратили.

«Алина ищет работу, мам», — снова начал Андрей, но я видела, что и ему надоело повторять одно и то же. «Ищет она», — свекровь перешла на крик. — «Да ей просто не хочется работать! Привыкла, что ты ее обеспечиваешь, вот и наслаждается жизнью за твой счет. Хоть бы дома порядок поддерживала, готовила нормально!»

Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. «Еще немного», — сказала я себе. — «Еще один обед, и можно будет уехать».

«Людмила Николаевна», — начала я максимально нейтральным тоном, — «я ценю вашу заботу о благополучии Андрея». — «Заботу?» — перебила она. — «Это не забота, это возмущение! Мой сын женился на…» — она запнулась, подбирая слово.

Я прекрасно знала, какие эпитеты она использует, говоря обо мне с коллегами. Пустышка, неудачница, охотница за деньгами — и это были самые мягкие из них. «На ком, мама?» — неожиданно спросил Андрей, и я с удивлением увидела, что его глаза блеснули.

Вместо ответа свекровь резко встала, схватила со стола тарелку с борщом и шагнула ко мне. Я не успела отреагировать — горячая жидкость выплеснулась мне на блузку и юбку. «Нищебродка, никакого толку от тебя! Проваливай отсюда!» — прокричала Людмила Николаевна, тыча в меня дрожащим пальцем.

Я замерла, чувствуя, как горячий борщ пропитывает одежду. По телу разлилось странное спокойствие — то самое, которое приходит, когда ситуация становится настолько абсурдной, что перестает вызывать гнев. «Мама!» — Андрей вскочил с места. — «Что ты делаешь?»

Я медленно повернулась к нему, ожидая, что он подойдет, поможет, защитит. Но он стоял на месте, и в его глазах — нерешительность, а… растерянность? Смущение? Он боялся вступиться за меня перед матерью.

«А что такого?» — свекровь картинно развела руками. — «Может, хоть теперь она поймет, что пора заканчивать с ролью содержанки и начать приносить пользу».

Я посмотрела на Андрея, ожидая его реакции. Он сделал шаг ко мне, но остановился, бросив взгляд на мать. «Алина», — начал он неуверенно, — «мама погорячилась, но… Может, действительно стоит подумать о работе? Хотя бы временной? Восемь месяцев — это правда много».

И тут я увидела то, что прежде отказывалась замечать: легкую усмешку в уголках его губ. Он стоял передо мной, изображая беспокойство, но внутренне соглашался с матерью. Более того, ему было смешно.

Последняя ниточка, связ

ывавшая меня с этим человеком, оборвалась. «Я ухожу», — сказала я тихо, глядя ему прямо в глаза. «Куда?» — он непонимающе моргнул. — «До дома полчаса езды, я тебя отвезу чуть позже». — «Нет, Андрей. Я ухожу. Совсем». Он рассмеялся, словно я сказала что-то нелепое. «Алина, не драматизируй! Мама немного погорячилась»…