Скажи спасибо, что ЭТОМУ твоему, разрешили здесь жить. Свекровь покосилась на моего сына, от первого брака. Видимо, забыла, в чьей квартире она живет уже третий месяц. Пришлось НАПОМНИТЬ…
Он просто не понимал, как это важно для нее – иметь место, где ты в безопасности. И, наверное, никогда не поймет. Она положила телефон экраном вниз, не ответив.
Утро после ухода Сергея выдалось неожиданно светлым. Ирина проснулась от солнечных лучей, пробивающихся сквозь неплотно задвинутые шторы. Шторы, кстати, были ее – те самые, которые она достала из кладовки, куда их спрятала Людмила Аркадьевна.
В квартире стояла необычная тишина. Не та гнетущая тишина, что повисала, когда все боялись лишний раз подать голос, а уютная, домашняя. Ирина потянулась, глубоко вдохнула.
Больно. Внутри саднило, словно открытая рана, но вместе с тем было какое-то странное ощущение. Правильности? Словно все наконец встало на свои места.
Первые дни тянулись медленно. Димка старался не заговаривать об ушедшем отчиме. Но Ирина замечала, как сын иногда замирал у окна, вглядываясь в проходящих мимо мужчин – не Сергей ли.
Однажды вечером она нашла мальчика в гостиной, рассматривающим фотографии в телефоне: их совместный поход на рыбалку, какие-то праздники. «Скучаешь?» – тихо спросила она, присаживаясь рядом. Димка неопределенно пожал плечами. «Немножко.
Но без той бабки лучше. С ней было страшно». Ирина обняла сына.
«Удивительно, как дети чувствуют эмоциональную атмосферу – безошибочно, без всяких объяснений». «Знаешь», – сказала она, – «иногда люди уходят из нашей жизни, даже если мы их любим. Это грустно, но не конец света.
Как папа?» Димка поднял на нее внимательный взгляд. «Да, как папа», – Ирина невольно вздрогнула. О бывшем муже они почти не говорили.
«Только Сергей не совсем как папа. Он… он хороший человек, просто у него сложные отношения с мамой. Она им командует», – уверенно сказал мальчик.
«А он боится сказать “нет”». Из уст семилетнего ребенка такая формулировка звучала почти смешно, но Ирина не рассмеялась. Димка попал в точку.
Сергей, умный, самостоятельный мужчина, просто не мог противостоять материнскому влиянию. Возможно, за этим крылась какая-то давняя история, какой-то глубокий детский страх. Но теперь это уже не ее проблема.
Через неделю после разрыва Сергей прислал еще одно сообщение: «Можно увидеться? Поговорить о нас? Я очень скучаю». Ирина долго смотрела на экран, не зная, что ответить.
Часть ее хотела согласиться, увидеть его, услышать. Но другая часть, более рациональная, понимала, что ничего не изменилось. Людмила Аркадьевна никуда не делась, их конфликт не разрешен.
И если Сергей вернется, рано или поздно все повторится. Она написала короткое «нет», нажала «отправить» и отложила телефон. Тут же пришел ответ: «Пожалуйста.
Я все обдумал. Хочу все исправить». Исправить.
Если бы все было так просто. Если бы можно было стереть из памяти те полгода медленного, методичного вытеснения, превращения из хозяйки дома в квартирантку, которую терпят из милости. Если бы Сергей хоть раз встал на ее сторону, защитил ее право на собственное пространство, на уважение.
Но он этого не сделал. И вряд ли сделает в будущем. «Извини, но я не готова», – написала она и выключила звук на телефоне.
Вечером они с Димкой решили устроить «операцию по освобождению квартиры» – так в шутку назвал это сын. Они ходили по комнатам, находя и выкладывая на диван вещи, оставшиеся после Людмилы Аркадьевны и Сергея: забытая расческа, какие-то бумаги, пара носков, зарядка для телефона. В процессе уборки Димка нечаянно задел полку с посудой, и на пол упала керамическая чашка – та самая, из-за которой все в итоге и случилось.
Любимая чашка Людмилы Аркадьевны, с витиеватым золотым узором. «Ой», – мальчик испуганно посмотрел на осколки. «Мам, прости, я не хотел».
Ирина ожидала, что внутри поднимется волна раздражения – еще одна разбитая вещь. Но вместо этого ее вдруг разобрал смех. Громкий, неудержимый смех, от которого на глазах выступили слезы.
«Мама! Мама!» – Димка смотрел на нее с тревогой. «Ты чего?» «Ничего, сынок», – она утерла глаза. «Просто подумала, какая ирония.
Помнишь, как все началось? Ты разбил эту же чашку, а она…» Она не стала договаривать, но Димка понял. И тоже улыбнулся – неуверенно, опасливо. «Так ты не сердишься? За разбитую чашку?» Ирина покачала головой.
«Конечно нет. Подожди здесь, я принесу веник». Но вместо того чтобы вымести осколки, Ирина вдруг задумалась.
Эта чашка была последним напоминанием о том периоде их жизни. Последним материальным следом присутствия Людмилы Аркадьевны в их доме. «Знаешь что?» – сказала она, присаживаясь рядом с Димкой на корточки.
«Давай ее склеим». «Зачем?» – искренне удивился мальчик. «Чтобы помнить»…
