«Сестре шуба больше к лицу, сестре эта шуба в самый раз будет!». Муж прямо перед гостями сорвал с меня подарок родителей и накинул на плечи своей сестре. Мама выронила бокал, а папа сказал только ОДНУ фразу….
«Такой скандал из-за примерки». Он не договорил. Короткий, почти неуловимый глазом удар в челюсть заставил его согнуться.
Шуба выпала из рук, а сам Андрей опрокинулся на журнальный столик, опрокидывая вазу с фруктами и бокалы с шампанским. «Мой мальчик!» – завопила Татьяна Павловна и бросилась к сыну. Что произошло дальше, Ирина помнила словно в замедленной съемке.
Свекровь, вцепившаяся в отца, требуя объяснений. Мама, схватившая салатницу и с размаху выплеснувшая содержимое в лицо Татьяне Павловне. Марина, застывшая у стены, с выражением абсолютного ужаса на лице.
«Ты что делаешь?» – кричала Татьяна Павловна, вытирая с лица оливье. «Вызывайте полицию! Это нападение!» «Заткнись, тихо, но так, что все замолчали», – произнес отец. «Заткнись и слушай!» Он повернулся к Андрею, который с трудом поднимался с пола, держась за челюсть.
«Я все знаю», – сказал отец, глядя прямо в глаза зятю. «Все твои переводы сестре. Все отмененные отпуска.
Все слезы моей дочери, которые она скрывала от нас. И я закрывал на это глаза, потому что уважал ее выбор. Но сегодня ты перешел черту».
Андрей отступил на шаг, неожиданно испугавшись. В глазах тестя он увидел то, что видели противники перед схваткой – холодную, бескомпромиссную решимость. «Я просто хотел».
– начал оправдываться он. «Я знаю, что ты хотел», – перебил его отец. «Ты хотел, как всегда, угодить сестре, за счет моей дочери.
Так вот, больше этого не будет». Ирина все еще оцепеневшая, наблюдала за происходящим будто со стороны. Ее взгляд упал на шубу, которая лежала на полу, испачканная соусом и вином.
Ее мечта, ее подарок – теперь просто ворох испорченного меха. И этот образ вдруг кристаллизовал все, что она чувствовала все эти годы. Ее желание, ее мечты, ее личность – все было так же, походя выброшено, испачкано, принесено в жертву чужим капризам.
«Ах ты!» – Татьяна Павловна, оправившись от шока, двинулась на отца Ирины. «Да как ты посмел поднять руку на моего сына!» Она схватила со стола полупустую бутылку шампанского, замахнувшись. «Не надо, мама!» – вдруг крикнула Марина, впервые подав голос.
«Остановись!» Но было поздно. Свекровь с неожиданной для ее возраста, силой, опустила бутылку, целясь в голову отца Ирины. Тот отклонился с рефлексами профессионала, и удар пришелся вскользь по плечу.
В следующую секунду, мама Ирины с яростным криком метнула в свекровь салатницу. Та не успела увернуться, тяжелая керамическая посуда врезалась ей прямо в лицо. «Ой!» Татьяна Павловна схватилась за окровавленный нос и осела на пол.
«Мама!» – крикнула Ирина, бросившись к своей матери. «Остановись!» Но остановить разъяренную женщину было невозможно. Годы накопившейся злости за унижение дочери, звонки среди ночи, жалобы на неумение готовить, бесконечные придирки – все это вылилось в шквал чувств.
«Ты!» – мама Ирины ткнула пальцем в грудь свекрови. «Ты вырастила эгоиста! Ты научила его ставить свои желания выше всего! Ты виновата, что моя дочь шесть лет живет с человеком, который не видит и не ценит ее! Не смей обвинять меня в воспитании моего сына!» – прошипела Татьяна Павловна, зажимая нос. «Эта твоя дочь не умеет быть хорошей женой! Она не поддерживает его, не дает ему помогать семье!» «Семье?» – мама Ирины горько рассмеялась.
«Какой семье? Той, которая высасывает все соки из их брака? Твоей великовозрастной дочери, которая в двадцать шесть даже работать не научилась?» Марина, стоявшая в стороне, вздрогнула, словно от удара. «Я не виновата», – тихо произнесла она. «Я просто хотела примерить».
«Заткнись!» – неожиданно для всех рявкнула Ирина. Комната погрузилась в оглушительную тишину. Все взгляды обратились к ней, всегда сдержанной, всегда компромиссной Ирине, которая никогда не повышала голос.
«Просто молчи», – повторила она уже тише. «Ты никогда не просто хотела примерить. Ты всегда хотела забрать.
Мое время с мужем. Наши деньги. Наше будущее.
А теперь, мой подарок». Она медленно подошла к шубе, подняла ее с пола. Мех был испачкан красным вином и соусом от салата, один из рукавов надорван.
«Смотри», – она показала шубу Андрею, который растерянно переводил взгляд с нее на родителей. «Смотри, что ты сделал. Это не просто вещь.
Это был символ. Мечта, которой я шла пять лет. А ты? Ты просто взял и уничтожил ее.
Как все, к чему я стремилась». Андрей сглотнул, впервые осознавая масштаб произошедшего. «Ирин, я не хотел».
Начал он. «Конечно, не хотел», – горько усмехнулась она. «Ты никогда не хочешь.
Ты просто делаешь. Переводишь наши деньги Марине, не хотел задеть мои чувства. Отменяешь наш отпуск, не хотел расстраивать.
Унижаешь меня перед всеми в мой день рождения, не хотел, чтобы я чувствовала себя плохо». Она повернулась к Марине, «А ты? Вечно бедная, несчастная Марина, которой так нужна помощь. Ты хоть раз задумалась, чего стоят твои небольшие просьбы? Каждый раз, когда ты звонишь брату с очередной чрезвычайной ситуацией, я отказываю себе в чем-то.
Новые туфли, курсы повышения квалификации, даже чертов пуховик за 12 тысяч, все это я не могу себе позволить, потому что деньги уходят на твои мечты». Марина побледнела. «Я не знала».
«Знала», — отрезала Ирина. «Просто тебе было удобно не думать об этом». От былой кротости Ирины не осталось и следа.
Перед собравшимися стояла женщина, которая наконец увидела правду и нашла в себе силы ее озвучить. «Я терпела», — продолжила она, поворачиваясь к мужу. «Я верила, что это и есть семейные ценности — уступать, поддерживать, понимать.
Но сегодня я поняла, это не семейные ценности. Это… рабство. Я отдаю все, и не получаю ничего взамен.
Даже простого уважения к моим чувствам». Отец медленно подошел к дочери, положил руку ей на плечо. «Доченька, поехали домой», — тихо сказал он…
