* Пусть умирает. Нам жалко денег на нее, — сказала свекровь, главврачу, после аварии. Муж кивнул. А мне добавила: «Сыну найдем новую». Но вечером за ее спиной раздался голос…

Но Оксана уже нагнулась с покаянием в глазах:

— Сорвался, извините.

И кто-то из фельдшеров, поймав взгляды, понял, что Оксана услышала слишком много.

В этот же миг за стеклом главврач, поправляя очки, напряженно вернулся к разговору:

— Екатерина Ивановна, — выдавил он, — у Марины есть шанс, если мы подключим сосудистый шунт и закажем индивидуальные пластины для черепа.

— Шанс! — ловко подхватила свекровь. — Знаете, сколько стоит один индивидуальный болт титана? Нам банк уже не продлит кредит, а у вас здесь… — она резко встала на носки, отмеряя пальцем высоту нового томографа, — приборы чужими деньгами куплены. Деньгами, доктор, которые мы до сих пор переводим.

Соколов вытер лоб:

— Я могу сделать запрос в фонд «Светлый путь». Они покрывают травматическую нейрохирургию.

— Фонд? — в голосе Екатерины мелькнуло презрение. — Лучше позвоните Артему. Видите ли, у жены якобы был богатый друг детства.

Виктор захлебнулся:

— Мам, не начинай, ты же знаешь, это старые школьные байки.

Но имя будто вылетело из тени и повисло в воздухе. Безымянный друг, упоминание которого укололо самого Виктора больнее, чем угрозы хирурга. Соколов все же рискнул:

— Может, действительно связаться с ним? Есть контакт в ее телефоне.

— Да что вы несете, — вспыхнул муж. — Эта история про влюбленного олигарха — сплетня. Вы думаете, он бросится оплачивать миллионы только потому, что когда-то топтался на школьной дискотеке?

Свекровь усмехнулась, похлопав сына по плечу:

— Милый, мужчинам с большими кошельками не нужен повод, им нужна демонстрация щедрости.

Но пока они перетягивали одеяло циничных рассуждений, в маленькой оглушенной комнате за стеклом пульс Марины опустился до 39, и монитор пискнул длинно. Соколов одернул халат:

— Я обязан продолжить стабилизацию.

И, выскользнув из-за стойки, ринулся к аппарату ИВЛ. Внутри бесконечного коридора памяти Марины все становилось теплей. Ржавые качели, детские голоса, майское солнце, под которым Артем, тот же тихий мальчик, держит ее за локоть, пока она учится ездить на старом велосипеде.

— Не отпускай! — почти всхлипывает она.

А он краснеет:

— Никогда!

Резко качнулась картинка. Сирень у школы, выпускной, огромный баннер «В добрый путь», медленный танец под песню из старого фильма, и Артем, так же тихо, как в детстве, шепчет:

— Ты не знаешь, но однажды мне придется рядом стоять, когда всем будет страшно.

Марина хочет спросить, о чем он, но голос исчезает, обрываясь, как радио между станциями. К атаке из прошлого примешался резкий запах спирта, кто-то из санитаров брызнул дезраствор на катетер. Марина вздрогнула, слабо отдернула пальцы, будто стараясь удержать воспоминания. Глаза приоткрылись, но вместо одноклассника перед ней мелькнул размытый силуэт свекрови, и в нем не было ни капли заботы. Капля страха превратилась во внутренний крик, однако голос не раздавался.

Тем временем Оксана, подняв свой смартфон, старательно отряхнула его о халат, зашла в пустой процедурный кабинет и прислонилась к стене. За тонкой дверью еще доносились возмущенные голоса Ковалевых, но в наушниках уже звучал шипящий файл. Такие записи могли стоить и места, и карьеры, зато иногда спасали жизнь. Сердце у медсестры колотилось так громко, что казалось, микрофон ухватит и его.

Ночь подползала, когда больничные коридоры опустели, лампы перевели в дежурный режим, а Оксана, высматривая камеру видеонаблюдения, прокралась к посту и взяла из ящика прозрачный пакет с телефоном пациентки. Метка на нем — Марина Ковалева, ДТП, 0406. Она разблокировала устройство по отпечатку, благо палец хозяйки все еще улавливался, и пролистала контакты — Артем С. Школьные годы. Номер начинался на +380, за ним длинный ряд цифр, типичный для украинских операторов. Оксана набрала. Гудок один, второй. Где-то далеко плеснула волна. Наверное, он стоял у Днепра, подумалось ей. На третьем гудке линия щелкнула, раздался короткий шум, словно обрывался кабель, и связь оборвалась.

Оксана судорожно нажала «повторить вызов», но дисплей мигнул «Абонент временно недоступен». Она стиснула телефон, ощущая, что время убывает. В другом крыле больницы Екатерина со скрипом туфель остановилась у выписки из цен. Аппарат ЭКМО — 450 тысяч гривен в сутки. Она покосилась на сына:..