Проходя мимо парка, врач спас маленькую девочку, а когда увидел ее маму, глаза на лоб ПОЛЕЗЛИ…
Полуденный зной сменила лёгкая прохлада. Западное небо потемнело и нахмурилось. Всё замерло в ожидании скорого дождя.
Уже слышались дальние раскаты грома. Сельские жители с тревогой и радостью одновременно поглядывая на небо, торопились доделать свои дела во дворе, а то вот-вот ливанёт. И только молодая девушка на огороде, как ни в чём не бывало, продолжала окучивать картошку.
Закатанное повыше колен тонкое трико, платок поверх волнистых светлых волос. Методично взмахивая мотыгой, она что-то напевала при этом. «Марiйка, ты чего это домой не бежишь?», крикнул ей сосед Дiд Гриць.
«Смотри, небо какое чёрное, молнии уже у озера сверкают». Тут раздался оглушительный треск, грохот, вырвалась огненная стрела, и старик, махнув рукой, чуть ли не рысью рванул к себе домой, петляя по тонкой тропинке между двух огородов. «Хоть сколько живи на белом свете, а страшно, когда так грохочет».
Марiйка тоже прямо присела от страха, зажмурилась, потом тяжело вздохнула и медленно пошла домой. Ударили первые тяжёлые капли дождя, потом всё чаще и чаще по волосам, лицу Марiйки бежали струйки воды. И никто бы уже не понял, при всём желании, что не только от дождя мокрое у Марiйки лицо.
Плачет она, и чем ближе к дому, тем сильнее. На пороге немного замерла, вздохнула и вошла вовнутрь. «А, явилась!», — увидев девушку, сварливо произнесла худая женщина, явно навеселе.
«Успела картошку прополоть?» «Немного осталось», — коротко ответила Марiйка, быстро умылась и нырнула к себе в комнату, переоделась и залезла на кровать под одеяло. Согреваясь, глаза сами закрылись. Вскоре она задремала, и даже гроза была ей нипочём.
Снилась Марiйка, что она снова с мамой и папой в их красивом доме у реки. Ей лет пять. Папа подкидывает её высоко-высоко.
Марiйка хохочет. Мама кричит папе что-то вроде «Осторожнее!» и сама улыбается. В руках у мамы поднос с бутербродами.
Под ногами крутится Умка, белоснежный шпиц, любимец семьи. Потом они все прыгают в машину, и Умка тоже, и едут в город. И всё мелькает, мелькает в глазах, а потом раз — и голос.
«Девочка, ты живая? Очнись!» Марiйка вздрогнула, то ли от сна, то ли от очередного небесного грохота. Да, уже прошло десять лет, как в аварии погибли её родители. Марiйка с ними была.
По счастливой случайности её выбросило из машины, и она осталась жива. А мама, папа и любимец семьи Умка сгорели при взрыве машины. В них тогда врезался КамАЗ.
Семья была обеспеченная. У Марiйки сразу нашлись какие-то опекуны, любящие, заботливые. Но только через месяц после похорон родителей оказалось, что все деньги со счетов фирмы волшебным образом куда-то испарились.
Дома имущество вдруг арестовали банки за долги. И Марiйка особо никому не нужна вдруг стала. И оказалась она в самом простом детском доме, совсем одна.
Потом появились эти тётя Свiтлана и дядя Василь, улыбались, по голове гладили, говорили, что теперь они одна семья. Это потом уже Марiйка поняла, когда немного подросла, что взяли её в этот дом исключительно ради тех выплат, которые сиротам положены. А тогда семилетнему ребёнку ей так хотелось семейного тепла, заботы.
Но ничего этого, конечно, она тут не получила. Только окрики да нравоучения, мол, сирота благодарна, нам должна быть. Зато с приездом проверяющих тётя Свiтлана и дядя Василь становились самыми заботливыми на свете родителями.
Наряжали Марiйку в лучшее платье, которое до этого было куплено их родной дочке Оксанi. Марiйка тут же переезжала в светлую просторную комнату Оксанi, где было столько красивых игрушек. И компьютер был.
Инспекторам опекуны рассказывали, как радостно и счастливо живёт Марiйка в их семье. Всё это было временно, конечно. А Марiйка улыбалась и кивала.
Потому как тётя Свiтлана ей сказала, что только она посмеет пикнуть, то тут же за космос она сама её в детский дом утащит. А Марiйка туда не хотела. Там ещё хуже.
Уж лучше жить в маленькой комнатке со старой мебелью, больше похожей на кладовую, и носить Оксанiны обноски, чем в детском доме, терпеть тумаки от ребят постарше. А когда Марiйка подросла, то стали её опекуны нагружать работой по полной. С десяти лет сама огород полола, убирала в доме, в сарае, учему помогала.
С Оксаной их тоже мир не брал. Родная дочка постоянно хотела обидеть и унизить приёмную девочку. Часто Марiйка плакала.
И вот уже год как Оксана уехала в город учиться. Вроде бы, можно было вздохнуть, и опекуны будут больше ей внимания уделять, может быть, даже полюбят. Да куда там? Они пить начали.
И всё чаще уходили в запои. Марiйка постоянно уходила на улицу, чтобы только не видеть их, как и в этот раз. — Чего развалилась, кобыла? В комнату заглянула Свiтлана…
