Перед Пасхой свекровь заставила беременную Ларису красить ограду на могиле бывшей невестки. Через 2 часа свекровь любовалась работой Ларисы, пока не раздался ЭТОТ звонок…
Как хочешь», — устало ответил он. «Если это избавит тебя от параноидальных мыслей». Он вышел из комнаты, оставив Ларису одну с ноутбуком, на экране которого все еще была видна зловещая надпись.
«Яд в чае. Не пей». «Я не буду пить, Марина», — мысленно пообещала Лариса.
«И я докажу, что ты была убита». Только сейчас она по-настоящему осознала, насколько опасной может быть затеянная игра. Если ее подозрения верны, то за фасадом заботливой свекрови скрывается хладнокровная убийца, уничтожившая двух женщин ради сохранения власти над сыновьями.
И завтра, на пасхальном обеде, эта женщина будет снова пытаться отравить ее. Лариса закрыла ноутбук и подошла к окну. На темном небе мерцали равнодушные звезды.
Великая Суббота — день тишины и ожидания чуда. Но для нее это была ночь страха и решимости. «Что бы ты сделала, Марина?» — думала она, глядя на светлый серп месяца.
«Как бы ты защитила себя и своего ребенка?» Ответ пришел неожиданно, словно подсказка из другого мира: она бы собрала доказательства. И пошла бы с ними не к семье, которая может не поверить, а к тем, кто обязан расследовать преступления. К полиции.
Решение было принято. Завтра, после визита к свекрови, Лариса отправится в полицейский участок с фотографиями и рассказом о совпадениях, слишком очевидных, чтобы быть случайными. А пока нужно было притвориться, что ничего не изменилось.
Сыграть роль доверчивой невестки, которая с радостью примет любую заботу. Лариса легла в постель рядом с Андреем, который притворялся спящим. Она знала, что он не спит: его дыхание было слишком неровным.
«Прости», — мысленно обратилась она к мужу. «Но я должна защитить нашего ребенка. Даже если ты сейчас не веришь мне».
За окном начиналось пасхальное утро — день торжества жизни над смертью. Для Ларисы этот день мог стать началом борьбы за собственную жизнь. Утро православной Пасхи выдалось солнечным и теплым: природа словно праздновала вместе с людьми.
Лариса стояла перед зеркалом, застегивая серьги. Бледное лицо, круги под глазами — последствия бессонной ночи и тяжелых мыслей. «Ты готова?» — спросил Андрей, появляясь в дверном проеме спальни.
Он был напряжен, но пытался выглядеть непринужденно. Между ними повисла невидимая стена после вчерашнего разговора. Андрей не возвращался к теме предполагаемого убийства, словно надеялся, что, не облекая подозрения в слова, можно сделать их несуществующими.
«Почти», — ответила Лариса, добавляя последние штрихи к макияжу. «Что мы берем с собой?» «Я приготовил куличи. И крашеные яйца уже в корзинке».
Обыденный разговор, за которым скрывалась бездна недосказанного. Лариса поймала в зеркале взгляд мужа — настороженный, изучающий. Он не верил ей, но сомнения уже были посеяны.
Дом свекрови утопал в традиционном пасхальном декоре: самодельные композиции с весенними цветами, крашеные яйца в плетеных корзинках, букеты вербы, перевязанные атласными лентами. «Христос Воскресе!» — Ирина Сергеевна встретила их в дверях, одетая в светлый костюм, с идеальной укладкой и свежим маникюром.
«Воистину Воскресе», — автоматически ответили Андрей и Лариса. Свекровь обняла сына, затем приблизилась к невестке с очевидным намерением поцеловать ее в щеку. Лариса почувствовала слабый запах дорогих духов и какой-то травяной настойки.
На мгновение ее охватил иррациональный страх, что даже прикосновение этой женщины может быть опасным. «Как ты себя чувствуешь, дорогая?» — спросила Ирина Сергеевна, внимательно разглядывая Ларису. «Выглядишь бледной».
«Беременность — нелегкое испытание». «Все в порядке, спасибо», — Лариса заставила себя улыбнуться. «Просто немного устала».
«Вот и чудесно». Свекровь повернулась к сыну. «Андрюша, отнеси куличи на стол, а мы с Ларисой пока выпьем чаю на кухне.
Я приготовила особый сбор для укрепления женского здоровья». Лариса встретилась глазами с мужем. Легкий кивок: он помнил их разговор.
«Мама, мы попили чай дома», — сказал Андрей. «Давай сразу за стол». Ирина Сергеевна слегка нахмурилась.
«Какой же пасхальный стол без чая?» — в ее голосе послышалось раздражение. «Мама, я сказал — нет», — неожиданно твердо ответил Андрей. В комнате повисла тишина.
Свекровь смотрела на сына так, словно он внезапно заговорил на чужом языке. «Что с тобой сегодня?» — наконец спросила она. «Я всего лишь хотела угостить твою жену чаем.
Ты же знаешь, как я забочусь о ее здоровье. И о здоровье моего будущего внука». Лариса наблюдала за этим обменом репликами, чувствуя растущее напряжение.
Привычное противостояние матери и сына, но теперь с новым подтекстом. Она заметила, как дрогнули руки свекрови — едва уловимое движение, выдающее волнение. «Давайте просто сядем за стол», — предложила Лариса примирительно.
«День такой чудесный, не хочется тратить его на споры». Ирина Сергеевна смерила ее долгим взглядом, затем натянуто улыбнулась. «Конечно, дорогая. Мы обязательно выпьем чай позже.
Я настояла особые травки специально для тебя». Пасхальный обед проходил в атмосфере напряженной вежливости. Ирина Сергеевна говорила почти без умолку: о церковной службе, на которой она была утром, о рецептах куличей, о соседях, о планах на лето.
Но Лариса замечала, как внимательно свекровь следит за каждым ее движением. «Ты совсем не ешь, Лариса», — заметила Ирина Сергеевна, когда обед был в разгаре. «Это плохо для малыша».
«У меня небольшой токсикоз», — соврала Лариса, хотя на самом деле неприкосновенность к еде была вызвана страхом. Она не доверяла ничему, что стояло на этом столе. «Тогда тебе определенно нужно выпить мой травяной чай», — свекровь поднялась.
«Это старинный рецепт, помогает от любого токсикоза. Сейчас заварю». «Мама, сядь», — Андрей положил руку на локоть матери.
«Лариса говорила с врачом. Ей нельзя принимать никакие травы без консультации». На лице свекрови появилось выражение оскорбленного достоинства.
«Ты предпочитаешь довериться какому-то врачу, а не родной матери? Я вырастила двоих сыновей, у меня богатый опыт». «Опыт в чем, мама?» — тихо спросил Андрей, и Лариса замерла, услышав в его голосе что-то новое…
