«Она морит меня голодом и бьет,» — жаловалась моя пожилая мама на мою жену. Но однажды я тайно приехал домой и ОФИГЕЛ от увиденного.

Ох, Витя, сынок, что же ты у меня такой глупый? А? Что? Кто? Мама, ты чего здесь? Что случилось? Болит что-то?
Виктор соскочил и сел в кровати, смотря на мать огромными глазами.

Та сидела, как в детстве, у него в изголовье и тихо улыбалась.
Лида, молодая жена Виктора, пугливо натянув одеяло до самого подбородка, лежала не шевелясь, от страха даже не мигая.

Ма, ты чего? Мы же спим, ночь на дворе.
Так спите, не то что я не даю, удивляется Зоя Петровна.

Спи, спи, Витюша, а то, может, пойдешь в горницу, там кровать побольше.
А, Витя, неудобно тебе, поди, а я здесь лягу, с краю, мне много места не надо.

Супружница твоя развалилась на всю кровать.
Зоя Петровна злобно зыркнула на вжавшуюся в стенку Лиду.

Мать, ты вообще что ли? Иди к себе, мы спать хотим.
Совсем взрослый стал, уже не хочет, чтоб мамка его тетешкала.

Спи, спи, сыночка, а я рядышком посижу.
Мама, иди в свою комнату, ты что? И-и-и, это она, она, змеюка подколодная, от родной матери ребенка отбила.

Плача и всхлипывая, Зоя Петровна ушла к себе.
Прости, прости, Лидуша, но она уже старая, прости, правда.

Да я понимаю, понимаю, Витенька, только… Что только?
Да ничего, ничего, спи…