Она чудом спаслась при падении автобуса в пропасть, год выживала в горах… А вернувшись, обнаружила мужа с любовницей в своей квартире и мать в доме престарелых! Но то, что произошло дальше, ШОКировало весь район…
Сопровождала в полицию, где Ирину допрашивали часами, уточняя детали аварии и последующего спасения. «Денис сказал, что ты погибла», рассказывала Елена, когда они пили чай на ее кухне.
Он выглядел подавленным, говорил, что не может находиться в городе, где все напоминает о тебе. Валентина Михайловна была в ужасном состоянии.
Я хотела проведать ее, но Денис каждый раз находил отговорки, почему это неудобно. А потом? Они просто исчезли.
И она, и он. «Мне нужно узнать, что с мамой».
Ирина сжала чашку так сильно, что побелели пальцы. «Завтра же пойду на Старую набережную».
Соседка по лестничной клетке, Нина Васильевна, только охнула, увидев Ирину. «Деточка!»
«Живая!» А нам сказали.
«Что случилось с моей мамой?» Перебила Ирина, чувствуя, как сердце колотится. «Где она?»
Нина Васильевна опустила глаза. «Увезли ее, милая».
После инсульта. Денис сказал, что в хороший санаторий для реабилитации.
Но адреса не оставил. А потом и сам пропал.
Квартиру-то продали, новые хозяева въезжают на следующей неделе. Продали? Ирина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Но как? Это мамина квартира.
Дарственная там была какая-то, пожала плечами соседка. Я не вникала.
Только заходила пару раз к Валентине Михайловне в больницу, когда она после инсульта лежала. «Все о тебе спрашивала, бедняжка.
Не верила, что ты. Ну!»
Перед глазами Ирины пронеслась картина. Мать, потерявшая дочь, беспомощная после инсульта, оказывается во власти человека, который предал их обеих.
В какой хоть санаторий ее увезли, не помните. Спросила она, пытаясь удержать себя в руках.
«Тихая заводь, кажется», – неуверенно произнесла Нина Васильевна. «В Сосновке где-то».
Денис говорил, что там замечательные специалисты. В полиции к поискам Валентины Михайловны отнеслись со всей серьезностью.
История воскресшей женщины, чья мать, возможно, стала жертвой мошенничества, вызвала резонанс. Особенно, когда выяснилось, что Тихая заводь имела многочисленные нарушения и уже находилась под наблюдением правоохранительных органов.
«Мы нашли данные о перевозке Орловой Валентины Михайловны специализированным транспортом», – сообщил следователь, молодой, но уже седеющий мужчина с цепким взглядом. «Адрес подтверждается.
Пансионат Тихая заводь, поселок Сосновка. Выезжаем туда завтра утром.
Я еду с вами, это был не вопрос, а утверждение». Следователь, посмотрев в глаза Ирины, только кивнул.
Пансионат Тихая заводь снаружи выглядел вполне пристойно. Но стоило переступить порог, как иллюзия благополучия рассыпалась.
Затхлый запах несвежей еды и лекарств, обшарпанные стены, плохо освещенные коридоры. Участковый уполномоченный Климов, представился полицейский администратору, молодой женщине с испуганными глазами.
«Нам нужно увидеть постоялицу Орлову Валентину Михайловну». «Боюсь, сейчас тихий час», начала администратор, но осеклась под взглядом следователя.
«Хорошо, сейчас посмотрю списки». Ирина стояла, сжимая кулаки так, что ногти впивались в кожу.
Она чувствовала исходящую от этого места безнадежность, в самом воздухе, в сгорбленных фигурах пожилых людей, которые сидели в холле, в равнодушных взглядах персонала. «Третий этаж, палата 314», наконец, сказала администратор.
«Но я должна предупредить». Не дослушав, Ирина бросилась к лестнице.
Давящее предчувствие гнало ее вперед, каким-то шестым чувством она знала, что должна спешить, что каждая минута на счету. Палата 314 оказалась небольшой комнатой с четырьмя койками, тремя тумбочками и единственным окном, выходящим на глухую стену соседнего корпуса.
В спертом воздухе пахло лекарствами и несвежим бельем. Валентина Михайловна лежала на дальней койке у стены, исхудавшая, с заострившимися чертами лица, с потускневшими глазами, устремленными в потолок.
Она выглядела намного старше своих лет, словно за этот год прожила целую жизнь. «Мама», – прошептала Ирина, опускаясь на колени у кровати.
Валентина Михайловна медленно повернула голову. Несколько мгновений она всматривалась в лицо дочери невидящим взглядом.
А потом ее глаза расширились, губы задрожали. «Ирочка? Доченька моя? Это правда ты?»
«Да, мама, это я», – Ирина взяла ее руку, такую легкую, почти невесомую. «Я жива.
Я вернулась за тобой». Валентина Михайловна приподнялась на кровати, протянула дрожащие руки к лицу дочери, словно не веря своим глазам.
«Господи, я знала. Я чувствовала, что ты жива.
Каждый день молилась. Они говорили, что ты погибла, но сердце матери не обманешь».
Они обнялись, два человека, пережившие потерю друг друга и обретшие вновь вопреки всем законам вероятности. Ирина чувствовала, как бьется сердце матери, быстро, но сильно, как птица, готовая вырваться из клетки.
«Я заберу тебя отсюда», – твердо сказала она. «Прямо сейчас»…
