Оформив дарственную дочери на дом, я и подумать не могла, что моя жизнь превратиться в кошмар и жить я буду в холодном сарае. Но в один день я случайно нашла папку мужа с надписью «Открыть, когда все потеряно». Открыла и ОНЕМЕЛА…

«Алексей», — я повернулась к сыну. «Тебе достанутся дача и гараж. Ты всегда любил там возиться».

«Мам, я…» — Алексей замялся, его глаза заблестели. «Спасибо». «А тебе, Марина», — я посмотрела на младшую, — «сбережения и кооперативная квартира.

Я знаю, ты мечтаешь открыть свой детский центр». Марина прикрыла рот рукой. «Мам, это слишком.

Я не могу…» Я улыбнулась. «Я оставила себе достаточно, чтобы жить спокойно. Это то, чего мы с отцом всегда хотели».

Вечером мы подписали бумаги у нотариуса. Ирина заказала бутылку дорогого вина, Алексей поднял тост. Марина помогала мне убирать посуду, шёпотом спрашивая: «Мам, ты уверена?» Я сжала её руку. «Уверена, милая».

Один за другим они ушли. Алексей сослался на раннюю смену, Марина спешила на поезд. Ирина задержалась, обходя дом, будто уже прикидывала, где что переставить.

«Мам, когда ты планируешь переехать?» — спросила она как бы между делом, поправляя штору. «Переехать?» — я растерялась. «Ну да.

Мы с Сергеем хотим начать ремонт. Детям нужно больше места». Я замялась.

В моих планах было остаться здесь, хотя бы на время. «Я пока не думала», — ответила я. Ирина улыбнулась, но её глаза остались холодными. «Пойдём, я покажу тебе кое-что».

Она взяла меня под руку и повела через кухню к выходу на участок. Щёлкнула выключателем, и в свете лампы показался наш старый домик, по сути, сарайчик, где Виктор хранил инструменты. «Мы можем переделать его для тебя», — Ирина обвела рукой пространство.

«Поставим печку получше, проведём воду. Будет уютно». Её голос стал тише, и от этого по спине пробежал холод.

«В конце концов, мам, тебе ведь не нужно много места, правда?» Я стояла, чувствуя, как холод от земли проникает сквозь тапочки. Стены будто сжались вокруг меня. Моя дочь, моя Ирина, предлагала мне переселиться в сарай.

«Я уже поговорила с мастером», — продолжала Ирина, не замечая моего молчания. «Он начнёт на следующей неделе». Горло сжалось, но я кивнула.

Слеза скатилась по щеке, но я отвернулась, чтобы она не видела. Через две недели, после подписания бумаг, я стояла в том, что Ирина называла моей комнатой. Сарай переделали наспех: железная кровать у стены, старый комод, тумбочка с лампой.

В углу поставили биотуалет и душевую кабину, отгороженные пластиковой шторкой. Пол остался бетонным, прикрытым тонким ковриком, который не спасал от холода. «Идеально», — заявила Ирина, когда рабочие ушли.

Она даже не спросила, согласна ли я. Утром я проснулась от шума грузовиков. Через мутное окошко видела, как грузчики выносят мебель из квартиры: мой обеденный стол, который мы с Виктором купили в первый год брака,

шкаф с резными дверцами, доставшийся от бабушки, кресло, где Виктор читал газеты по вечерам. «Мы обновляем интерьер», — объяснила Ирина, заметив, как я смотрю…