«Не смій сідати, коли моя мама стоїть!» Чоловік смикнув мене з місця в метро, на дев’ятому місяці вагітності. Пасажири притихли, а потім одна бабуся сказала всього ТРИ слова…
Ночью, когда все легли спать, Марина долго лежала с открытыми глазами, вслушиваясь в тишину квартиры. Где-то за окном проезжали редкие машины, в соседней комнате похрапывала Антонина Петровна, рядом сопел Андрей. Внезапно она почувствовала резкую боль внизу живота, такую сильную, что непроизвольно вскрикнула.
«Что? Что такое?» — Андрей подскочил на кровати. «Кажется… Кажется, начинается», — прошептала Марина, чувствуя, как по ногам потекла теплая жидкость. Воды отошли.
«Но ведь рано еще!» — в панике воскликнул Андрей. — «Еще две недели должно быть!»
«Вызывай скорую», — сквозь зубы процедила Марина, пытаясь справиться с новым приступом боли. В дверях появилась заспанная Антонина Петровна в бигуди и ночной рубашке. «Что за крики?» — недовольно спросила она, но, увидев лицо Марины и мокрое пятно на простыне, всплеснула руками.
«Господи, только этого не хватало!» — «Андрей, звони в скорую!» Марина металась по комнате. — «Я же говорила, что нельзя нервничать!» — «Вот что ты наделала своими капризами!» — «Преждевременные роды — это серьезно!» Марина не отвечала, сосредоточившись на дыхании, как учили на курсах. Боль накатывала волнами, все сильнее и сильнее.
«Скорая будет через полчаса», — сообщил бледный Андрей, опуская телефон. «Что нам делать?» — «Собирай сумку», — скомандовала Антонина Петровна. — «А я?» — «О боже!» Она схватилась за сердце и тяжело опустилась на край кровати.
«Мне плохо, сынок! Давление! Таблетки в моей комнате!» Андрей заметался между женой и матерью, но выбор, как всегда, был предрешен. Он побежал за лекарством для Антонины Петровны, оставив Марину корчиться от боли. Когда он вернулся с таблетками и стаканом воды, свекровь уже полулежала на кровати, закатив глаза и постанывая: «Вызови мне тоже врача, сынок! Я чувствую, что умираю».
«Мама, держись!» — Андрей был в ужасе. — «Марина, ты можешь потерпеть? Маме совсем плохо!» Марина не верила своим ушам. Даже сейчас, в такой момент, она была на втором месте.
«Андрей», — сказала она спокойно, слишком спокойно для женщины в схватках, — «я рожаю! Твой ребенок рождается! Прямо сейчас!» — «Но мама…» — «У твоей мамы приступ, как всегда, вовремя! Делай, что хочешь!» Новая схватка скрутила ее тело, и она закусила губу, чтобы не закричать. Антонина Петровна приподнялась на локте: «Андрюша, отвези меня домой! Мне нужно лечь в своей постели. Марине скорую вызвали, с ней все будет в порядке».
Марина встретилась взглядом с мужем и поняла все без слов. «Иди», — сказала она, — «отвези ее. Я подожду скорую». — «Ты уверена?» В глазах Андрея читалось облегчение.
«Абсолютно». Когда они ушли — Андрей, поддерживающий внезапно ослабевшую мать, которая, тем не менее, нашла в себе силы бросить на невестку торжествующий взгляд, — Марина осталась одна. Совсем одна, с приближающимися родами и пониманием, что ее брак закончился, не успев по-настоящему начаться. «Бог все видит», — вспомнила она слова той женщины из метро и впервые за долгое время помолилась, по-настоящему помолилась за себя и своего ребенка.
А за окном начинало светать, и новый день обещал изменить всю ее жизнь. Время растянулось, как резина. Марина лежала, обхватив живот руками, и считала секунды между схватками.
Пять минут. Теперь уже четыре. Боль накатывала волнами, и в промежутках она пыталась дышать, как учили на курсах.
Вдох-выдох-выдох. Вдох-выдох-выдох. За окном начинался новый день.
Бледный октябрьский рассвет окрашивал стены квартиры в серовато-голубой цвет. Где-то на улице прогудела машина. Скорая? Нет, не похоже.
Марина нашла в себе силы дотянуться до телефона. На экране высветилось время: пять часов сорок шесть минут утра. Прошло уже двадцать минут с тех пор, как Андрей ушел с матерью.
Ни звонка, ни сообщения. Интересно, подумала Марина, вспомнит ли он вообще, что у его жены начались роды. Новая схватка скрутила тело.
Сильнее предыдущих. Марина закусила край подушки, чтобы не закричать. Когда боль немного отпустила, она набрала номер скорой еще раз.
«Да, мы помним о вашем вызове». Спокойный голос диспетчера звучал, как из другого мира. «Бригада выехала, но сейчас много вызовов.
Потерпите, пожалуйста». «Схватки уже каждые четыре минуты», — выдавила Марина.
«Первые роды?» — «Да». — «Одна?» Обычно первые роды долгие.
«Вы дома одна?» Марина хотела соврать, сказать, что муж рядом, но почему-то произнесла правду: «Да, одна.
Муж уехал. С матерью».
На том конце провода возникла короткая пауза. «Постарайтесь не волноваться. Бригада приедет в течение пятнадцати-двадцати минут.
Вы можете встать?» — «Наверное». Марина попробовала приподняться, но новая схватка заставила ее рухнуть обратно на кровать. «Послушайте меня внимательно», — голос диспетчера стал строже. «Если почувствуете непреодолимое желание тужиться, немедленно позвоните снова.
Это может означать, что роды начались, поняли?» — «Да, да», — прошептала Марина, чувствуя, как к горлу подкатывает паника. Она положила телефон рядом с собой и закрыла глаза. Вопреки наставлениям диспетчера, волнение накрывало ее с головой.
Она представляла, как родит здесь, одна, без помощи. Или что с малышом будет что-то не так из-за преждевременных родов. А где же Андрей? Эта мысль билась в висках, и с каждой минутой одиночества обида и гнев только росли. Телефон завибрировал.
На экране высветилось имя отца. «Папа», — голос Марины дрогнул, когда она ответила на звонок. «Мариночка, я проснулся и почему-то сразу подумал о тебе».
Теплый голос отца всегда действовал на нее успокаивающе. «Как ты, солнышко?» — «Я рожаю, папа», — сквозь слезы произнесла Марина. — «Я одна дома, жду скорую».
«Что? А где этот… муж твой?» — «Уехал с мамой. У нее давление». На том конце провода раздалось такое, чего Марина никогда не слышала от своего интеллигентного отца, — поток отборной ругани.
«Я выезжаю», — сказал он, когда первая волна гнева схлынула. — «Буду через тридцать минут. Держись, родная»…
