«Навіщо мені вас зустрічати? Мама нігті записалася робити, треба її відвезти!» Чоловік не зустрів мене і новонароджену двійню з пологового будинку, зате ввечері його зустрів мій батько з ЦИМ…
«Маникюр? Маникюр?» Жена с новорождёнными детьми ждёт в роддоме, а он везёт мать на маникюр. Марина почувствовала, как к горлу подкатывает ком, это даже не укладывалось в голове. Верный, заботливый Кирилл, обещавший быть рядом каждую минуту, предпочёл красоту ногтей своей матери благополучию жены и детей.
В этот момент в палату вошли родители Марины. Елена Сергеевна, стройная женщина с короткой стрижкой, и Виктор Николаевич, высокий подтянутый мужчина с военной выправкой. Они сияли от счастья, но, увидев лицо дочери, сразу поняли, что что-то случилось.
«Доченька, что с тобой?» — встревожилась мать, присаживаясь рядом. Марина молча протянула телефон с сообщением от мужа. Елена Сергеевна прочитала и возмущённо взглянула на мужа.
«Виктор, ты это видел?» Отец Марины взял телефон, прочитал сообщение, и желваки заиграли на его скулах. Он был немногословным человеком, но сейчас с трудом сдерживал гнев. «Негодяй!» — только и сказал он.
«Маникюр!» — повторила Марина, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. «Его мать пошла на маникюр в день, когда я возвращаюсь с его детьми из роддома». «Не плачь, родная!» — Елена Сергеевна обняла дочь за плечи.
«Мы здесь, мы заберём вас!» «А с зятем?» «С зятем мы разберёмся позже!» «Я сам с ним поговорю!» — отрезал Виктор Николаевич. Он был не из тех, кто бросает слова на ветер. Марина посмотрела на спящих детей.
Они были так безмятежны, так невинны. Они заслуживали лучшего отца, того, кто не променяет их на маникюр своей мамочки. А пока — выписка.
Путь домой. И решение, которое изменит их жизнь навсегда. Зимний воздух ударил в лицо, когда Марина вышла из роддома.
После двух недель в душной палате мороз казался почти благословением, свежим, отрезвляющим. В руках у неё был свёрток с Машей, Мишу бережно нёс Виктор Николаевич. Елена Сергеевна шла рядом, поддерживая дочь под локоть и внимательно глядя на её осунувшееся лицо.
«Осторожно, здесь скользко!» — предупредил отец, обходя наледь на ступенях. Машина у главного входа. Марина молча кивнула.
Внутри неё бушевал ураган эмоций: обида, гнев, недоумение, разочарование. Но поверх всего этого лежала странная отрешённость. Словно происходящее случилось не с ней, а с какой-то другой женщиной.
Женщиной, которую предал муж в самый важный день. «Я так ждала этот момент», — тихо сказала она, усаживаясь в машину. «Представляла, как Кирилл встретит нас с букетом, как привезёт домой, как мы будем вместе укладывать детей в кроватки, которые выбирали вместе».
Голос дрогнул, и она замолчала. Елена Сергеевна помогла устроить младенцев в автолюльках, которые предусмотрительно привезли с собой. «А у него — маникюр».
Вдруг фыркнула Марина, и этот смешок больше походил на рыдание. «Маникюр его мамочки оказался важнее всего». «Не думай об этом сейчас», — мягко ответила мать.
«Главное, что вы здоровы. Малыши рядом. А с остальным разберёмся».
Виктор Николаевич завёл машину, но не трогался с места. Его пальцы барабанили по рулю — верный признак внутренней борьбы. «Считаешь, мне стоило сдержаться?» — спросил он жену, поймав её внимательный взгляд в зеркале заднего вида.
«Нет», — твёрдо ответила Елена Сергеевна. «Ни одна мать не стала бы записываться на маникюр в день выписки невестки с внуками. Это… это за гранью.
И то, что Кирилл потакает ей, тоже». Марина закрыла глаза, вспоминая все бесчисленные случаи, когда свекровь вмешивалась в их жизнь. Как Галина Петровна настояла, чтобы они отменили поездку в Прагу, потому что у неё было предчувствие беды.
Как требовала от сына приезжать к ней по первому зову. Как однажды, когда Марина заболела гриппом, Кирилл провёл три дня у матери, потому что та боялась заразиться. Но даже в самых мрачных фантазиях Марина не могла представить такого предательства.
Машина тронулась с места. Дорога домой заняла почти час: февральские пробки и осторожная езда Виктора Николаевича, который вёз столь ценный груз. Марина молчала, глядя в окно на проплывающий мимо заснеженный город, и думала о том, как изменилась её жизнь за последние две недели.
Она стала матерью. И фактически одиночкой, потому что муж, очевидно, был больше сыном своей матери, чем отцом своих детей. Дома их встретила непривычная тишина.
Никаких цветов, никаких воздушных шаров, никаких поздравительных надписей, которые обещал Кирилл. Зато в холодильнике — пустота, а в квартире — лёгкий беспорядок, которого не было, когда Марину увозили в роддом. «Он даже не подготовил дом», — пробормотала она, осматриваясь.
«Ни детского питания, ни подгузников. Хотя всё это мы купили заранее, просто не разложили». «Ничего, сейчас всё организуем», — деловито заявила Елена Сергеевна, снимая пальто.
«Виктор, ты в магазин, список я тебе составлю. А мы с Мариной займёмся детьми и обедом». Обычно Марина воспротивилась бы такой командной манере матери, но сейчас была благодарна за эту решительность и контроль над ситуацией…
