Молодая медсестра мыла мужчину, находившегося в коме, но однажды, когда она откинула одеяло, то была просто поражена увиденным…

Она протянула руку, чтобы провести полотенцем по его коже, и её пальцы едва коснулись его запястья, когда его пальцы внезапно сжали её руку. Мария застыла, резкий вдох застрял в горле. Она уставилась на его руку. Давление было слабым, нежным, неуверенным, но оно было. «Боже мой», — выдохнула она, её сердце бешено заколотилось, пульс звенел в ушах.

Она хотела убедить себя, что это очередной рефлекс, бессмысленный спазм, но это было не так, потому что затем глаза Дмитрия резко открылись. На мгновение Мария не могла пошевелиться, не могла дышать, не могла думать. Месяцы она смотрела на эти закрытые веки, искала малейший намёк на жизнь, и теперь его глубокие голубые глаза смотрели прямо на неё. Они были растерянными, невнимательными, уязвимыми, но живыми.

Губы Дмитрия приоткрылись. Его голос был хриплым, едва слышным, но настоящим. «Ма… рия», — прохрипел он. Всё тело Марии напряглось, колени чуть не подкосились, дыхание перехватило от неверия и паники. Он заговорил. Он проснулся. Невозможное только что произошло.

Она едва успела заметить, как таз с водой выскользнул из её рук, расплескавшись по белоснежному полу, когда отступила назад. «Боже!» Инстинкты взяли верх. Она повернулась и нажала на экстренную кнопку на стене. Громкий сигнал тревоги пронзил коридор. Через секунду дверь распахнулась, и в палату ворвались врачи и медсёстры, ведомые доктором Сергеевым.

«Что случилось?» — потребовал доктор Сергеев, подходя к кровати и уже проверяя показатели Дмитрия. Голос Марии дрожал. «Он… Он схватил меня за руку. Он открыл глаза. Он заговорил». Она снова посмотрела на Дмитрия, всё ещё не веря своим глазам. Его грудь тяжело вздымалась, глаза метались по комнате, словно пытаясь понять, где он и что происходит. Он ещё не был полностью в сознании, но он был здесь.

Лицо доктора Сергеева изменилось от шока к решимости. «Приведите неврологическую команду немедленно!» — приказал он. Медсёстры засуетились, голоса переплетались в хаотичном гомоне, пока они торопились провести тесты. Комната превратилась в вихрь движений, но Мария не могла отвести взгляд от Дмитрия. И тогда, словно почувствовав её взгляд, его глаза снова нашли её. И на этот раз он не отводил их.

Всё происходило слишком быстро. Врачи задавали ему вопросы, светили фонариком в зрачки, проверяли моторные функции, но в этой суматохе взгляд Дмитрия снова и снова возвращался к Марии. Она шагнула вперёд нерешительно, с трудом сглотнув. «Дмитрий», — прошептала она. «Ты что-нибудь помнишь?» Он смотрел на неё, медленно моргая. Долгое молчание растянулось между ними, затем его пальцы снова дрогнули.

И прежде чем она успела отреагировать, он протянул руку к её руке — слабо, медленно, но решительно. Его ладонь обхватила её, хватка была хрупкой, но уверенной, словно он всегда знал её. Мария затаила дыхание. Доктор Сергеев резко посмотрел на них. «Дмитрий, ты знаешь, кто она?» Дмитрий не ответил сразу. Его брови нахмурились, взгляд не покидал Марию.

«Не знаю», — пробормотал он, его голос был грубым от месяцев молчания. «Но я чувствую, что должен». Холод пробежал по спине Марии, потому что, хотя Дмитрий Волков её не помнил, что-то глубоко внутри него знало её.

Дни после чудесного пробуждения Дмитрия были полны тестов, терапии и бесконечных вопросов. Врачи были поражены его восстановлением. Физически он был слаб, но улучшался с каждым днём. Его мышцы, атрофированные после года неподвижности, начали восстанавливаться благодаря интенсивной реабилитации. Но в умственном плане всё было сложнее. Дмитрий не мог вспомнить ничего об аварии, и чем больше его расспрашивали о подробностях, тем более раздражённым он становился.

«Давайте попробуем ещё раз», — сказал доктор Сергеев на одной из сессий. «Что ты помнишь последним?» Дмитрий потёр виски, его лицо было напряжённым. «Я… Я не знаю», — ответил он резко. «Ничего». «Где ты был? Что делал?» — настаивал доктор. Дмитрий выдохнул с раздражением. «Я же сказал, это только фрагменты. Вспышки». «Расскажи о них», — мягко попросил доктор.

Долгое молчание, затем Дмитрий закрыл глаза, его брови сдвинулись. «Я помню ощущения», — сказал он медленно, неуверенно. «Как будто что-то не так, как будто я в опасности». Мария, слушавшая тихо сбоку, замерла. Дмитрий продолжил, сжимая пальцы. «Была дорога, фары, а потом ничего. Просто тьма». Доктор Сергеев вздохнул. «Это нормально для жертв травм блокировать болезненные воспоминания. Возможно, они вернутся со временем, но сейчас мы сосредоточены на восстановлении». Дмитрий кивнул, но Мария заметила разочарование на его сжатой челюсти…