* Молодая медсестра мыла мужчину, находившегося в коме, но однажды, когда она откинула одеяло, то была просто поражена увиденным…
Дни превратились в рутину. Каждое утро и вечер Мария ухаживала за Дмитрием: купала, меняла простыни, проверяла показатели на мониторах. Но вскоре это стало больше, чем просто медицинская обязанность. Она начала говорить с ним, рассказывать о своём дне, о мире за окнами клиники. «Ты бы видел еду в нашей столовой, Дмитрий. Это настоящая катастрофа, даже для миллионера. Не думаю, что ты бы справился с таким меню». Тишина. «Не знаю, зачем я это делаю. Может, мне просто нравится звук собственного голоса». Тишина. «Или, может, ты правда слушаешь». Монитор сердца словно отвечал ей ровным ритмом, и это придавало ей сил.
Мария тихо напевала, погружая чистое полотенце в тёплую воду. Стерильная тишина палаты Дмитрия стала привычной за неделю. Ровный пип-пип монитора и слабое жужжание капельницы были её постоянным фоном. Она наклонилась над кроватью, осторожно вытирая лицо Дмитрия. Её движения были мягкими, но точными. «Знаешь», — сказала она с лёгкой улыбкой, — «я где-то читала, что люди в коме могут слышать. Так что ты, похоже, худший собеседник в моей жизни». Ответа, конечно, не последовало. Она вздохнула, покачав головой.
«Ладно, ничего страшного. Я уже привыкла болтать сама с собой». Она начала обтирать его скулы, когда вдруг заметила лёгкое движение. Дыхание Марии перехватило. Неужели она это придумала? Её взгляд метнулся к его руке. Ничего. Пальцы лежали неподвижно на белоснежных простынях.
Она тихо рассмеялась, покачав головой. «Отлично, теперь я вижу галлюцинации. Может, мне самой нужна палата». Но беспокойство не отпускало, и через пару дней это повторилось. Она поправляла его подушку, не глядя на его руку, когда почувствовала едва уловимое давление на запястье. Её взгляд стремительно опустился. Рука Дмитрия сдвинулась — всего на долю сантиметра, но достаточно, чтобы её сердце заколотилось.
«Дмитрий», — прошептала она, едва осознавая, что произнесла его имя. Тишина. Тот же ритмичный пип-пип-пип монитора. Она осторожно положила руку на его ладонь, ощущая тепло его кожи, его неподвижность, но и намёк на возможное движение. Ничего. Воображает ли она, или что-то действительно меняется? Мария не могла избавиться от этого ощущения и сообщила о случившемся доктору Сергееву.
«Он двигался», — сказала она, стараясь звучать уверенно. Доктор скептически приподнял бровь. «Ты уверена?» — спросил он. «Сначала я думала, что мне показалось», — призналась Мария, — «но это повторяется. Его пальцы дёргаются, рука чуть смещается. Это едва заметно, но я уверена, что видела».
Доктор Сергеев откинулся в кресле, задумавшись. «Мы проведём тесты», — наконец сказал он. «Но не возлагай слишком больших надежд, Мария. Это могут быть просто рефлекторные мышечные спазмы». Мария кивнула, но в душе не верила в это объяснение. Она чувствовала, что что-то происходит, и когда пришли результаты тестов, её предчувствия подтвердились.
«Есть повышенная активность мозга», — сообщил доктор Сергеев. «Неврологические реакции стали сильнее, чем раньше». Сердце Марии забилось быстрее. «Значит, он просыпается?» — спросила она с надеждой. Доктор замялся, подбирая слова. «Не обязательно. Это может значить что угодно, но это хороший знак».
Это не было тем ответом, которого она ждала, но этого было достаточно. Той ночью, сидя у кровати Дмитрия, Мария обнаружила, что говорит с ним больше, чем обычно. «Не знаю, слышишь ли ты меня, но что-то подсказывает, что да», — прошептала она, глядя на его неподвижное лицо. Впервые она почувствовала, что не одна в этой комнате. Поэтому она продолжала говорить. Она рассказала о своём дне, о пациентах, которые её раздражали, о грубом враче на третьем этаже, который вечно крал её кофе. Она поделилась воспоминаниями о детстве в маленьком городке под Киевом, о своей мечте стать медсестрой. И в тишине его комы Дмитрий, возможно, слушал.
Утреннее солнце проникало через большие окна палаты, заливая тёплым светом неподвижное тело Дмитрия Волкова. Писк монитора сердца заполнял тишину, стабильный и ритмичный, как и весь последний год. Мария стояла у кровати, закатав рукава. Это был очередной день, очередная рутина: ванна, проверка показателей, разговор с человеком, который, возможно, никогда не ответит.
Она опустила тёплое полотенце в таз с водой, отжала его и начала осторожно вытирать грудь Дмитрия. Её движения были точными и аккуратными. «Знаешь, Дмитрий», — прошептала она с лёгкой улыбкой, — «я подумываю завести собаку. Нужен кто-то, кто будет слушать, а не просто лежать и игнорировать меня весь день». Тишина. Она вздохнула. «Ладно, это было немного грубо, я просто пыталась поддержать разговор»…
