Мільйонер-одинак, дізнавшись про свій СМЕРТЕЛЬНИЙ діагноз, блукав вулицею. Побачивши бездомну голодну жінку з дитиною, привів до себе додому. А вранці, зазирнувши до кімнати, ОНІМІВ від побаченого
Ее голос звучал хрипло, будто простуженный, но в нем чувствовалась внутренняя сила, привычка справляться в одиночку. Глеб уже собирался уходить — в какой-то мере женщина была права, не его это дело, — но вдруг его взгляд встретился с глазами мальчика. Ребенок смотрел на него с такой отчаянной надеждой, с такой недетской мольбой о помощи, что пройти мимо стало невозможно.
В этих глазах читалась история, которую Глеб не хотел и не мог игнорировать. Он опустился на скамейку рядом с ними, чувствуя, как холод от металла мгновенно проник сквозь ткань брюк. «Как тебя зовут, малыш?» — обратился он к ребенку, намеренно игнорируя неприязненный взгляд женщины.
«Тимоша», — едва слышно произнес мальчик, глядя на него из-под лобья и явно ожидая реакции матери. «Тимоша? Отличное имя! — улыбнулся Глеб. — А меня зовут Глеб. Скажи, Тимоша, ты хочешь кушать?» Глеб не знал, почему задал именно этот вопрос.
Возможно, интуиция подсказала: у обоих был такой изможденный вид, что мысль о голоде напрашивалась сама собой. «Я не скажу, — по-взрослому серьезно ответил мальчуган, бросив тревожный взгляд на мать, — потому что мама заругает». Глеб поднял глаза на молчавшую женщину.
«А может, мама сама скажет? Вы сегодня ели или нет?» Ее взгляд стал еще более настороженным, а плечи напряглись, будто она готовилась защищаться. «Что вам надо от нас?» В ее голосе смешались усталость, раздражение и плохо скрываемый страх. «Чего вы прицепились? Идите своей дорогой».
Глеб видел, как она дрожит от холода и, скорее всего, от голода. В ее словах сквозило недоверие, продиктованное, видимо, горьким опытом. «Она наверняка думает, что я из тех богатеньких зевак, — подумал он, — которые посочувствуют языком, покачают головой для вида и уйдут с чувством выполненного долга».
Но в нем что-то изменилось после сегодняшнего визита к врачу. Маска благополучного бизнесмена, равнодушного к чужим проблемам, треснула и рассыпалась. Глеб уже не мог отстраниться от чужой беды, как делал это раньше.
«Вы бы о ребенке своем сначала позаботились, прежде чем огрызаться, — ответил он с неожиданной даже для себя резкостью. — Ишь, гордая какая! Не боитесь, что он у вас за ночь заболеет и умрет, голодный да холодный?» Женщина только сильнее прижала к себе сына, с испугом глядя на Глеба. В ее глазах мелькнула паника.
Она вдруг подумала, что этот настойчивый незнакомец может забрать у нее ребенка, вызвать полицию или органы опеки. А те определят Тимошу в приют до выяснения обстоятельств. Ведь у нее ни работы, ни жилья со вчерашнего дня не было.
Даже те скромные сбережения, которых хватило бы на пару недель проживания в хостеле и на еду для двоих, остались в том же хостеле. Хорошо хоть сама вырвалась от пьяных приставал, убежала с Тимошей на руках, а сумка с вещами, куда на всякий случай спрятала кошелек, там и осталась. Увидев, что напугал женщину до полусмерти — еще немного, и она разрыдается, судорожно прижимая к себе сына, — Глеб смягчился.
«Давайте адекватно оценивать ситуацию», — сказал он уже спокойнее. «Денег у вас, я так понял, нет». Она отрицательно помотала головой, не отводя от него настороженного взгляда.
«Ребенок сегодня ел что-нибудь?» Снова отрицательное движение головой, и в этом жесте уже читалось поражение, признание собственного бессилия. «Но тогда вставайте и пойдемте», — решительно сказал Глеб. Женщина подняла на него испуганные глаза.
«Не волнуйтесь, я не какой-нибудь сексуальный маньяк», — попытался разрядить обстановку он. «Брать вас мне не на что. Вы даже такая худая и измученная на органы не сгодились бы».
Его мрачная шутка повисла в воздухе. Женщина не улыбнулась, но и не отшатнулась. «Пойдемте Тимошу кормить», — продолжил Глеб и обратился уже к мальчику…
