Мільйонер-одинак, дізнавшись про свій СМЕРТЕЛЬНИЙ діагноз, блукав вулицею. Побачивши бездомну голодну жінку з дитиною, привів до себе додому. А вранці, зазирнувши до кімнати, ОНІМІВ від побаченого

Тимоша часто забегал к нему, показывал рисунки, рассказывал о приключениях Апельсина и Босса, которые к тому времени стали неразлучными друзьями. Осень выдалась на удивление теплой и золотой. Глеб часами сидел в саду, наблюдая, как опадают листья с деревьев, как Тимоша собирает их в букеты для мамы, как жизнь вокруг готовится к зимнему сну.

А в октябре, когда первые заморозки посеребрили траву, он окончательно оформил все документы. Он завещал все свое имущество маленькому Тимошу, назначив его мать единственной опекуншей. Варвара плакала, когда узнала об этом, и долго отказывалась, говоря, что ей ничего не нужно.

Но Глеб был непреклонен. «А как же иначе? — спросил он тихо, глядя на нее своими выцветшими от болезни глазами. — Ведь это моя семья.

Вы — мои самые родные». Роднее не бывает. В декабре, когда выпал первый снег, точно такой же, как год назад, когда они встретились, Глеб попросил вынести его кресло на террасу.

Никитична, осунувшаяся и постаревшая за этот год больше, чем за предыдущие десять лет, молча накинула ему на плечи плед, который сама связала длинными вечерами, сидя у его постели. В ее движениях читалась не только забота о хозяине, но и материнская нежность к человеку, которого она втайне считала своей семьей все эти годы. Закутанный в плед, он смотрел, как Тимоша лепит снеговика, как носится по саду Босс, как Варвара помогает сыну прикрепить нос-морковку к снежной фигуре.

«Мы всегда будем помнить тебя», — сказала Варвара, стоя рядом с его креслом. «Ты подарил нам жизнь». «А вы мне — смысл», — ответил Глеб.

«И я не жалею ни об одном дне». Когда через неделю его не стало, в доме не было криков и истерик. Была тихая скорбь и благодарность за время, проведенное вместе.

Тимоша, которому только исполнилось семь, понял по-своему. «Мама, — сказал он, глядя на портрет Глеба, украшенный траурной лентой, — дедушка теперь на небе, да?» «Да, малыш», — кивнула Варвара, смахивая слезу. «А он видит, как я кормлю Апельсина и Босса?» «Конечно видит».

«Тогда я буду стараться делать все как можно лучше, чтобы он радовался», — серьезно кивнул мальчик. Варвара обняла сына, глядя в окно на падающий снег, такой же, как в день их первой встречи. Как бы параллельно одному завершенному жизненному циклу начинался новый — с надеждой, с верой, с любовью…