«Мама нуждается в нашей поддержке». — Заявил муж, перевезя свою мать в нашу квартиру. Тогда вечером я привезла свою маму с чемоданами. «Немедленно ее выгони». Рявкнул муж, тогда я просто сказала ЭТО 

— Это Котляревский, — пояснила мать Марины. — О еде и чтении. Кстати, о чтении, я заметила, что в вашей библиотеке совсем нет классики. Это упущение. Я привезла несколько томов: Шевченко, Франко, Лесю Украинку. Думаю, всем полезно будет освежить в памяти бессмертные произведения.

— О, как мило! — Галина Петровна натянуто улыбнулась. — Только вот у телевизора экран побольше, чем у книги. Старческие глаза, знаете ли.

— Телевидение убивает способность мыслить самостоятельно, — парировала Софья Андреевна. — Особенно эти бесконечные сериалы про измены и наследство.

— А высокомерные учителя убивают в детях любовь к литературе, — не осталась в долгу свекровь.

Виктор выглядел так, словно его застали между двумя товарными поездами, несущимися на всей скорости с противоположных сторон.

— Давайте все успокоимся, — произнес он жалобно. — Уже поздно, и завтра рабочий день.

— Действительно, — подхватила Марина, спасая мужа. — Мама, давай я помогу тебе расстелить диван. Витя, ты ставь раскладушку, а мы пока в ванную.

Она практически вытащила Софью Андреевну из гостиной, оставив Галину Петровну и Виктора разбирать продукты. Ночь в тесной квартире прошла на удивление спокойно, возможно, потому что все были слишком уставшими от эмоциональных баталий.

Но утро принесло новые сюрпризы. Марина проснулась от звуков, доносящихся из ванной. Кто-то энергично выстукивал по стенке душевой и напевал что-то неразборчивое. Виктора рядом уже не было — с его стороны раскладушки осталась только смятая простыня. Часы показывали шесть часов тридцать минут, на полчаса раньше обычного подъема Марины. Но сегодня в квартире было уже непривычно оживленно.

Она осторожно поднялась, стараясь не скрипеть раскладушкой, и выглянула в коридор. Из приоткрытой двери ванной доносилось пение Галины Петровны — что-то из репертуара Ирины Билык про «Ти мій». Софьи Андреевны нигде не было видно, но из кухни слышалось тихое позвякивание посуды. Марина направилась туда и обнаружила свою мать, методично заваривающую чай в большом заварочнике.

— Доброе утро, дочка, — Софья Андреевна кивнула на стол. — Садись. Чай почти готов. Мятный, с лимоном. Укрепляет нервную систему.

— Я вижу, ты уже освоилась, — улыбнулась Марина, с благодарностью принимая чашку.

— А где Витя?

— Убежал на работу пораньше. Сказал, что важная встреча. Хотя, по-моему, просто сбежал с поля боя.

— Предатель, — шутливо проворчала Марина, но в ее голосе проскользнула горечь.

Софья Андреевна внимательно посмотрела на дочь.

— Не суди его строго, — сказала она неожиданно мягко. — Мужчинам сложно выбирать между матерью и женой. Это как разрываться между прошлым и будущим.

В этот момент пение в ванной прекратилось, и через минуту на кухне появилась Галина Петровна, завернутая в яркий халат и с полотенцем, обмотанным вокруг головы.

— А, вы уже не спите, — констатировала она с легким разочарованием. — А я хотела Витеньке завтрак приготовить, пока все отдыхают.

— Виктор уже ушел, — сообщила Софья Андреевна. — А мы с Мариной как раз собирались позавтракать. Присоединяйтесь, если хотите.

Галина Петровна окинула стол недовольным взглядом.

— Чай да печенье — это не завтрак, — изрекла она. — Я яичницу сделаю. С помидорами и сыром, как Витя любит.

— Но Вити здесь нет, — заметила Марина.

— Ничего, я себе сделаю.

Галина Петровна достала сковороду и с грохотом поставила ее на плиту.

— И вам предлагаю. Нормальную еду, а не эти травки.

— Есть и рыбу, и мясо полезно для здоровья, но не всем и не всегда, — невозмутимо процитировала Софья Андреевна. — Это из мемуаров Леси Украинки. Она, знаете ли, к старости стала вегетарианкой. И прожила почти пятьдесят лет.

— Не сомневаюсь, — фыркнула Галина Петровна, разбивая яйца с такой силой, что скорлупа разлеталась в разные стороны. — Только вот мой дед ел сало каждый день и дожил до девяноста.

— Как интересно, — Софья Андреевна отпила чай. — От чего он умер, если не секрет?

— От… от сердца, — нехотя признала свекровь. — Но это потому, что на войне был, контузию получил.

— Конечно-конечно, — кивнула мать Марины с таким видом, словно ничуть не сомневалась в обратном.

Марина смотрела на эту словесную дуэль и не знала, смеяться ей или плакать. С одной стороны, ситуация была комичной. С другой, она понимала, что это только начало. И кто знает, чем закончится это противостояние.

День прошел относительно мирно, во многом потому, что женщины старались избегать друг друга. Галина Петровна безраздельно властвовала на кухне, стуча кастрюлями и демонстративно готовя обед для Витеньки. Софья Андреевна облюбовала гостиную, где с комфортом устроилась с книгой, периодически декламируя вслух особенно понравившиеся отрывки, достаточно громко, чтобы заглушить звук телевизора из спальни. Марина, воспользовавшись ситуацией, впервые за несколько дней спокойно поработала за ноутбуком. Периодически она слышала, как кто-то из женщин проходит мимо ее импровизированного рабочего места в углу коридора, но вмешиваться в их негласную конфронтацию не спешила.

Виктор вернулся поздно, когда часы показывали почти десять вечера. Он выглядел измотанным, но в его глазах читалось облегчение. День вдали от домашнего фронта явно пошел ему на пользу.

— Как прошел день? — спросил он Марину, когда они остались наедине в ванной. Оба чистили зубы, готовясь ко сну.

— Удивительно спокойно, — ответила Марина, сплюнув пасту. — Твоя мама готовила весь день, моя читала и декламировала стихи. Иногда они обменивались колкостями, но до рукопашной не дошло.

Виктор нервно усмехнулся….