«Мама нуждается в нашей поддержке». — Заявил муж, перевезя свою мать в нашу квартиру. Тогда вечером я привезла свою маму с чемоданами. «Немедленно ее выгони». Рявкнул муж, тогда я просто сказала ЭТО 

— Никаких «но». Я тридцать лет преподавала литературу старшеклассникам. Я знаю, как справляться с трудными подростками. Галина Петровна по сравнению с ними — легкая задачка.

Марина представила, как ее мать, всегда собранная, всегда острая на язык, всегда готовая цитировать классиков к месту и не к месту, встретится с Галиной Петровной, и впервые за четыре дня улыбнулась.

— Я возьму отпуск на неделю, — продолжала Софья Андреевна, складывая в чемодан стопку книг. — Скажу в школе, что семейные обстоятельства. Им не привыкать.

— В школе? Мам, ты же на пенсии уже три года.

— В школе жизни, Мариша. Я до сих пор веду кружок для особо одаренных. И, кажется, пришло время провести открытый урок для твоей свекрови.

Они вернулись вечером. Марина нарочно подгадала так, чтобы приехать к ужину. Виктор позвонил ей четыре раза, но она сбрасывала вызовы, отправив лишь короткое сообщение: «Буду вечером. С сюрпризом».

Когда они с Софьей Андреевной вошли в квартиру, из кухни доносился запах жареного мяса и звук работающего телевизора. Галина Петровна смотрела свой любимый сериал. Виктор сидел там же, с видом человека, смирившегося со своей судьбой.

— Мы дома! — громко объявила Марина, помогая матери снять пальто.

На кухне что-то грохнуло. Через секунду в коридор выглянули две головы — Виктора и его матери.

— Здравствуйте, — спокойно сказала Софья Андреевна, поправляя идеально уложенную прическу. — Я Софья Андреевна, мать Марины. Прослышала, что у вас тут небольшое общежитие организовалось, решила присоединиться.

Виктор побледнел. Галина Петровна побагровела.

— Мариночка, — начал Виктор, переходя на неуверенный шепот, — можно тебя на минутку?

— Конечно, — улыбнулась Марина. — Мама, ты пока располагайся. Твоя комната — гостиная. Диван уже занят Витей, но мы что-нибудь придумаем.

Софья Андреевна кивнула и направилась прямиком на кухню, где замерла Галина Петровна, все еще сжимая в руке лопатку для сковороды.

— Божественно пахнет, — заметила мать Марины. — Очень люблю, когда мясо слегка пережарено. Это придает ему особый вкус канцерогенов, не находите?

Выражение лица Галины Петровны было бесценным. Кухня, которая всегда казалась Марине уютным местом для разговоров, теперь напоминала прифронтовую полосу. Виктор буквально затащил жену в ванную и плотно прикрыл дверь.

— Ты с ума сошла? — прошипел он, нервно потирая подбородок. — Зачем ты притащила свою мать? Нам и так места нет.

Марина сложила руки на груди и прислонилась к стиральной машине.

— А твоей матери, значит, место есть? — она старалась говорить тихо, но в каждом слове прорывалась обида последних дней. — Когда ты притащил ее без предупреждения, это было нормально, а когда я привезла свою — это катастрофа.

— Но ведь у моей реальная проблема! Ее затопило!

— Правда? — Марина подняла бровь. — А ты проверял? Звонил соседям? Ездил посмотреть на этот потоп?

Виктор замялся, и это было красноречивее любого ответа.

— Так я и думала, — кивнула Марина. — Галина Петровна сказала «прыгай», а ты спросил «как высоко?». И даже не подумал, что мне может быть некомфортно.

— Мариш, ну это же моя мама…

— А Софья Андреевна — моя.

Марина повысила голос, но тут же спохватилась и продолжила шепотом:

— И раз уж мы играем в общежитие, то правила для всех одинаковые. Или твоя мама уезжает, или моя остается. Выбирай.

Она распахнула дверь ванной, оставив мужа переваривать ультиматум.

На кухне тем временем разворачивалась своя драма. Софья Андреевна, элегантно опершись на подоконник, с интересом наблюдала за действиями Галины Петровны, которая с преувеличенным усердием переворачивала котлеты.

— А вы сливки в фарш добавляете?

— Я готовлю по своему рецепту, — отрезала Галина Петровна, даже не повернувшись. — Витеньке всегда нравятся мои котлеты. С самого детства.

— Я уверена, — кивнула Софья Андреевна и вдруг продекламировала: — «Из-за куска свиного сала мать отреклась от сына, от кровного родимого отреклась».

— Это вы на что намекаете? — Галина Петровна резко обернулась, сжимая лопатку, словно оружие.

— Я? Ни на что, — улыбнулась мать Марины. — Просто вспомнилось из Леси Украинки. Профессиональная деформация, тридцать лет преподавала литературу. Знаете, как говорят: скажи мне, что ты цитируешь, и я скажу, кто ты.

Марина, вернувшаяся на кухню, заметила, как от этого диалога ее свекровь буквально раздувается от возмущения.

— Ужин готов, — объявила Галина Петровна, демонстративно накладывая котлеты на три тарелки.

— А для мамы? — невинно поинтересовалась Марина.

— А я не знала, что у нас будут гости, — свекровь выделила последнее слово с нескрываемым ядом. — Думаю, мой борщ Софья Андреевна может разогреть себе сама. Если, конечно, умеет пользоваться микроволновкой.

— Не утруждайтесь, — мать Марины достала из сумки изящный контейнер. — Я привезла свой ужин. Легкий салат с руколой и креветками. С возрастом, знаете ли, приходится следить за пищеварением. Иначе изжога, вздутие — весь этот неприятный букет.

Она посмотрела на котлеты с таким состраданием, что Галина Петровна побагровела еще сильнее. Виктор, наконец вышедший из ванной, замер в дверях кухни, глядя на эту сцену с ужасом человека, который внезапно оказался между двух огней.

— Витенька, садись кушать, — Галина Петровна поставила перед сыном тарелку, полную до краев. — Тебе нужно хорошо питаться, ты так похудел в последнее время.

— Вообще-то он набрал три килограмма за последний месяц, — заметила Марина.

— Это потому, что ты его голодом моришь, — парировала свекровь. — А приличный мужчина должен быть основательным.

Софья Андреевна невозмутимо выложила свой салат на тарелку…