«Мама нуждается в нашей поддержке». — Заявил муж, перевезя свою мать в нашу квартиру. Тогда вечером я привезла свою маму с чемоданами. «Немедленно ее выгони». Рявкнул муж, тогда я просто сказала ЭТО 

— Ну прости. Но ведь это ненадолго. И маме так одиноко в последнее время.

Марина чувствовала, что разговор идет по кругу. Сценарий был слишком знаком: сначала Виктор делает что-то в угоду матери, потом оправдывается, взывая к состраданию, потом Марина сдается, потому что устает спорить. Но не в этот раз.

— Спокойной ночи, Витя.

Три дня прошли в каком-то странном мареве. Марина уходила на работу раньше обычного и возвращалась поздно. Галина Петровна тем временем полностью переделывала их жилище под себя. На третий день Марина обнаружила, что ее любимая кружка переехала на верхнюю полку шкафа, потому что «так удобнее», ее травяные чаи исчезли из ящика, потому что «от них изжога», а журналы по дизайну интерьера, которые она коллекционировала, переместились в дальний угол кладовки, чтобы «не пылились».

Но настоящим ударом стала перестановка в ванной. Все косметические средства Марины были сложены в одну корзину и задвинуты под раковину, а их место заняли многочисленные баночки и флаконы Галины Петровны.

— Мариночка, я твои кремы убрала, — пояснила свекровь, заметив растерянное лицо невестки. — Они же все химические, от них только хуже. Вот я тебе своего крема дам, домашнего, на гусином жиру. Пользуйся на здоровье.

Марина молча взяла зубную щетку, почистила зубы и ушла в спальню, где был Виктор.

— Твоя мать перебирает мои вещи, — сказала она тихо, но с нажимом.

— Она просто помогает, — отмахнулся Виктор, не отрываясь от ноутбука. — И вообще, у нее ремонт, ей стресс нужно куда-то девать.

— А мой стресс тебя не волнует?

— Мариш, ну чего ты как маленькая? Это всего на пару месяцев. Потерпи.

«Потерпи» — любимое слово Виктора, когда дело касалось его матери. Именно в этот момент Марина приняла решение. Она не будет терпеть. Она ответит симметрично.

На четвертый день она взяла отгул, не сказав об этом никому. Дождалась, когда Виктор уйдет на работу, а Галина Петровна отправится за «нормальными продуктами, а не этой вашей химией из супермаркета». Затем спокойно собрала небольшую сумку, села в свою маленькую «Тойоту» и поехала в родной город, расположенный в часе езды.

Софья Андреевна, мать Марины, встретила дочь с удивлением.

— Что случилось? Почему ты не на работе?

Марина опустилась в старое кресло на кухне материнской квартиры и рассказала все: о внезапном появлении Галины Петровны, о перестановках, о кастрюлях, о вытесненных кремах, о диване в гостиной и о Викторе, который считает, что надо просто потерпеть. Софья Андреевна, стройная шестидесятилетняя женщина с аккуратно уложенным каре, слушала молча, изредка поджимая тонкие губы. Когда дочь закончила, она сняла очки и положила их на стол.

— «В беде и друг дает совет, а сам бежит со всех он ног, а он заступник, его гнет», — произнесла она задумчиво. — Это не Кравчук. И знаешь, Мариша, он прав. Твой муж должен был защитить тебя от этого вторжения. Но раз он не справился…

Она поднялась, расправила плечи и с неожиданной для ее возраста энергией направилась в спальню.

— Мама, что ты делаешь?

— Собираю чемодан, — отозвалась Софья Андреевна из комнаты. — Если Виктор может привести свою мать без предупреждения, значит, и ты можешь привести свою.

— Но, мам…