«Любий, якщо твоя зарплата належить твоїй мамі, то моя моїм батькам!». У день зарплати Лариса все до копійки відправила своїй мамі. А коли чоловік попросив на вечерю КОТЛЕТИ, дружина йому просто сказала ЦЕ…
«Я никого не выбирал», — Дима остался стоять. «Я просто понял, что больше не могу жить так, как жил раньше. Не могу отдавать тебе половину того, что зарабатываю. У меня своя семья, свои обязательства». «Обязательства?» — Анна Петровна вскинула бровь. «Обязательства перед матерью, которая тебя вырастила, выучила, всю жизнь положила на тебя, — это ничего не значит?»
«Значит», — кивнул Дима. «Но не в том смысле, который ты вкладываешь. Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Но это не значит, что я должен финансово содержать тебя до конца жизни». «Вот как заговорил». Анна Петровна театрально всплеснула руками.
«Значит, коготок увяз — всей птичке пропасть? Женился, и мать побоку». «Перестань», — Дима устало потер переносицу. «Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я звоню тебе каждый день, навещаю несколько раз в неделю, помогаю с ремонтом, с компьютером, с документами. Но финансово… финансово я больше не могу тебя поддерживать в том объеме, как раньше».
Анна Петровна резко поднялась с кресла. «Это она тебя настроила. Это твоя…» Она не договорила, словно не могла заставить себя произнести имя невестки. «С самого начала хотела оторвать тебя от матери. Настраивала против меня».
«Мама», — Дима говорил тихо, но твердо. «Лариса тут ни при чем. Это мое решение. Я слишком долго закрывал глаза на то, что происходит. На то, как ты манипулируешь мной, используя чувство вины и благодарности». «Что?» — Анна Петровна задохнулась от возмущения.
«Я? Манипулирую? Да как ты смеешь?» «Именно так», — Дима не отступал. «Каждый раз, когда у нас появляются деньги на что-то важное — холодильник, отпуск, ремонт, — у тебя внезапно возникает неотложная потребность в тех же самых деньгах. И каждый раз я поддавался. Отдавал тебе все, что ты требовала. Но теперь хватит». Анна Петровна опустилась обратно в кресло, прижав руку к груди.
«У меня сейчас сердце остановится от таких слов. Собственный сын». «Не надо этого, мама», — Дима покачал головой.
«Не надо драматизировать. С твоим сердцем все в порядке, ты проходила обследование в прошлом месяце». «Ты… ты чудовище». Глаза Анны Петровны наполнились слезами. «Я всю жизнь для тебя…» «Знаю», — Дима не дал ей договорить. «Но я не твоя собственность. И это не значит, что я обязан жертвовать своей семьей ради твоих запросов».
«Запросов?» — Анна Петровна вскочила, и слезы мгновенно высохли. «Ты называешь мою потребность в лечении запросами? Да я могу умереть без этого санатория!»
«Мама», — Дима вздохнул. «Зачем ты солгала насчет санатория? Я звонил в тот медицинский центр, который ты назвала. Там нет никакого инновационного курса лечения артрита за сто сорок тысяч. Вообще никакого курса нет».
Анна Петровна побледнела. «Ты проверял меня?» «Да», — твердо ответил Дима.
«И обнаружил, что ты солгала. Как солгала про операцию в прошлом году, про срочный ремонт крыши, про замену труб в ванной. Каждый раз, когда тебе нужны были деньги, ты придумывала какую-то экстренную ситуацию. И я верил. Каждый раз». Анна Петровна молчала, сжав губы в тонкую линию.
Ее лицо исказилось от гнева и унижения. «Я не буду это обсуждать», — наконец процедила она. «Ты пришел оскорблять меня в моем собственном доме? Прекрасно. Убирайся. И не возвращайся». «Мама», — Дима сделал шаг к ней.
«Я не хочу ссориться. Я просто хочу, чтобы между нами были нормальные, здоровые отношения. Не основанные на манипуляциях и вине».
«Убирайся». Анна Петровна указала на дверь дрожащей рукой. «Я отрекаюсь от тебя. Ты мне больше не сын. Слышишь? Не сын». Дима почувствовал, как его сердце сжалось от боли…
