«Любий, якщо твоя зарплата належить твоїй мамі, то моя моїм батькам!». У день зарплати Лариса все до копійки відправила своїй мамі. А коли чоловік попросив на вечерю КОТЛЕТИ, дружина йому просто сказала ЦЕ…
«И почему здесь такой беспорядок? Лариса совсем забросила хозяйство». Лариса стояла у стены, скрестив руки на груди. Впервые за все дни этой странной голодной забастовки она чувствовала себя совершенно спокойной.
Словно достигла какой-то точки невозврата, перейдя из состояния внутреннего кипения в ледяное спокойствие. «Здравствуйте, Анна Петровна!» — произнесла она ровным голосом. «Какой сюрприз!»
Свекровь смерила ее холодным взглядом. «Что у вас тут происходит? Дима не заходит ко мне уже неделю, не отвечает на звонки». «У нас все отлично!» — Лариса улыбнулась.
«Просто небольшая… диета… для здоровья». «Диета?» — Анна Петровна прищурилась. «Какая еще диета?» «Вермишелевая», — Лариса развела руками.
«Очень модная. Сейчас все так питаются: рисом и просроченными кубиками бульона. Очень очищает организм». «Что за ерунду ты несешь?» — Анна Петровна повернулась к сыну. «Дима, объясни, что здесь происходит?» Дима молчал, переводя взгляд с матери на жену и обратно.
Его лицо побледнело, на лбу выступили капельки пота. «Я…» — начал он и замолчал, словно не находя слов. «Все очень просто, Анна Петровна», — Лариса шагнула вперед.
«Мы немного… стеснены в средствах. Потому что все деньги ушли на ваш санаторий и на поездку моей мамы в Дубай». «Какую еще поездку?» — свекровь повысила голос.
«О чем ты говоришь?» «О том, что после того, как Дима перевел вам сто сорок тысяч на санаторий, я перевела своей маме триста двенадцать тысяч на отдых в Эмиратах», — Лариса говорила спокойно, почти деловито. «В результате у нас не осталось денег даже на нормальную еду. Не говоря уже о холодильнике, который мы планировали купить».
Анна Петровна побагровела. «Ты… что сделала?» Она повернулась к сыну. «Дима, это правда?» Он медленно кивнул. «Да, мама».
«Лариса перевела все деньги своей матери. После того, как я перевел тебе на санаторий». «И теперь вы голодаете?» — Анна Петровна перевела взгляд на Ларису.
«Это… это шантаж. Манипуляция. Дима, неужели ты не видишь, что она делает?» «Вижу», — тихо ответил Дима.
«Она показывает мне, каково это — жить в ситуации, когда все семейные деньги уходят родителям. Когда невозможно ничего планировать, потому что в любой момент может возникнуть срочная необходимость». Анна Петровна застыла с открытым ртом. «Ты… ты обвиняешь меня?» — ее голос дрогнул.
«После всего, что я для тебя сделала? После всех жертв?» «Нет, мама», — Дима выпрямился. «Я не обвиняю тебя. Я просто… прозрел. И понял, что мы не можем так жить дальше. Я не могу отдавать половину зарплаты тебе каждый месяц. У меня есть своя семья, свои обязательства. И ты… ты должна это понять». «Я ничего не обязана понимать!» — Анна Петровна повысила голос. «Я твоя мать. Я тебя вырастила. Ты обязан мне всем». «Я тебе благодарен, мама», — Дима говорил тихо, но твердо.
«Но я не твоя собственность. И деньги, которые я зарабатываю, тоже не твои». «Да как ты смеешь?» — Анна Петровна всплеснула руками. «Это все она».
Она указала дрожащим пальцем на Ларису. «Это она настроила тебя против родной матери». «Нет, мама», — Дима покачал головой.
«Это не Лариса. Это ты сама. Своими бесконечными требованиями, манипуляциями, чувством вины, которое ты постоянно на меня навешиваешь»…
