Коли там у тебе вклад закінчується, невісточко? А то я вже ресторан на 80 осіб забронювала. Свекруха усміхалася, вивчаючи мою ощадкнижку, але її радість була НЕДОВГОЮ…

Но однажды вечером все изменилось. Паша вошел в квартиру, с непривычно решительным видом, нам нужно поговорить. О моей матери.

Марина отложила планшет, я слушаю. Она позвонила сегодня, он присел рядом с ней на диван. Приглашала на свой юбилей.

Сказала, что я могу прийти один, без тебя. И что ты ответил? Что подумаю, он вздохнул. А потом поговорил с отцом.

У Марины вырвался удивленный возглас. Отец Паши развелся с Людмилой Аркадьевной 15 лет назад и жил в другом городе, с новой семьей. Они почти не общались.

Он рассказал мне, как она выживала его из квартиры, продолжал Паша. Как манипулировала, запрещала общаться со мной, распускала слухи. То же самое, что она пытается сделать с тобой.

Паш! Дай договорить, он взял ее за руку. Я долго думал. Смотрел твои записи снова и снова.

Говорил с отцом. И понял, она не остановится. Наберется новых кредитов, придумает новые болезни, продолжит копаться в наших вещах.

Будет настраивать меня против тебя. Это. Болезнь какая-то.

И что ты предлагаешь? Осторожно, спросила Марина, чувствуя, как сердце начинает колотиться быстрее. Порвать с ней? Полностью. Перестать отвечать на звонки, не ходить в гости, не давать денег.

Переехать в другой район, не оставлять ей ключи. Марина растерянно молчала. При всех проблемах со свекровью, она не ожидала, что муж предложит такой радикальный выход.

Ты уверен? Спросила она наконец. Это же твоя мать. Единственная.

Уверен, его голос дрогнул. Это тяжело, но необходимо. Для нас обоих.

Особенно, мы хотим детей когда-нибудь. Я не позволю ей отравить жизнь еще и им. Марина обняла его, чувствуя, как напряжение последних месяцев, начинает отпускать.

Но у меня есть одно условие, добавил Паша, отстраняясь. Эти записи. Они должны остаться между нами.

Я не хочу, чтобы их видели другие родственники, друзья. Это все-таки моя мать, какой бы она ни была. Марина помедлила.

В голове мелькнуло, что эти записи – единственная страховка на случай, если свекровь решит развернуть новую кампанию против нее. Но глядя в глаза мужа, полные боли и решимости, она кивнула, хорошо. Никто их не увидит.

Она не знала тогда, что уже через неделю ей придется нарушить это обещание. Не знала, что Людмила Аркадьевна, загнанная в угол, способна на гораздо большее, чем просто рыться в чужих вещах. Не знала, что настоящая война за семейное счастье еще только начинается.

Утро началось с дождя. Капли барабанили по подоконнику, как будто кто-то нетерпеливо стучал пальцами, требуя внимания. Марина стояла у окна с чашкой кофе, наблюдая, как прохожие спешат укрыться от ливня.

Ей предстоял важный день – презентация нового проекта для крупного клиента, и она планировала заехать в офис пораньше, чтобы все перепроверить. Паша еще спал. Последние дни он выглядел измотанным, постоянные переработки, стресс от конфликта с матерью и финансовые проблемы из-за кредита, который все еще числился на нем.

Людмила Аркадьевна наотрез отказалась возвращать шубу и погашать долг, а подавать заявление в полицию на собственную мать Паша так и не решился. Вместо этого он молча платил ежемесячные взносы, а дома все чаще отмалчивался или погружался в работу. Разрыв с матерью дался ему тяжелее, чем он предполагал.

В кармане зазвонил телефон. На экране высветилось сообщение от руководителя проекта. Презентацию перенесли на 15 часов ровно.

Клиент задерживается в аэропорту. Марина вздохнула с облегчением. Теперь можно не торопиться, спокойно доделать последние штрихи уже в офисе.

Она направилась в спальню, чтобы переодеться, и увидела, что Паша уже проснулся и сидит на краю постели, глядя в телефон. Доброе утро, она присела рядом. Как спалось? Нормально, он даже не поднял головы.

У тебя сегодня презентация, да? Да, но перенесли на 3 часа дня. Хорошо, он встал, потянулся. Я в душ.

Марина проводила его взглядом. С каждым днем между ними росла невидимая стена. Она понимала, Паша переживает предательство матери, но ничего не могла с этим поделать.

Чувство вины, это я разрушила их отношения, периодически накатывала, несмотря на то, что логикой она понимала абсурдность такого самообвинения. К полудню ливень усилился. Марина решила все-таки поехать в офис.

Дома слишком много отвлекающих факторов, а проект требовал концентрации. Она собрала документы, проверила презентацию на планшете и уже стояла в прихожей, когда зазвонил домофон. Да? Она нажала кнопку приема…