Коли там у тебе вклад закінчується, невісточко? А то я вже ресторан на 80 осіб забронювала. Свекруха усміхалася, вивчаючи мою ощадкнижку, але її радість була НЕДОВГОЮ…
«Для начала уедем отсюда. А дальше?» «Дальше будет видно». Через неделю Паша впервые в жизни отказал матери в деньгах.
Она позвонила, как ни в чем не бывало, со слезами в голосе, рассказывая о срочной операции. Будто не было ни скандала на юбилее, ни разоблачений, ни разрыва отношений. «Мам!» устала произнес Паша в трубку.
«Хватит. Я не дам тебе денег». Но Пашенька, она мгновенно перешла на драматический тон.
Это же вопрос жизни и смерти. Врачи говорят, «Без операции я могу». Нет, он оборвал ее.
Никаких больше денег. Никаких историй о болезнях. «Ничего.
Ты бросаешь свою мать в беде?» Ее голос дрожал. «После всего, что я для тебя сделала?» «Мам, ты солгала о раке». Он говорил спокойно, словно объяснял что-то ребенку.
«Подделала медицинские документы. Взяла кредит на мое имя. Я больше не верю ни единому твоему слову.
Это все она». Внезапно взвизгнула Людмила Аркадьевна. «Она тебя настраивает.
Ты же не такой, Пашенька. Ты не можешь так поступать с родной матерью. Прощай, мам».
Он тихо вздохнул. «Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь, что натворила». Он положил трубку и посмотрел на Марину, сидевшую рядом.
В его глазах стояли непролитые слезы, но лицо было спокойным, почти умиротворенным. «Легче?» Тихо спросила она. Ни капли, он покачал головой.
«Но правильнее». Спустя месяц они переехали. Новая квартира была меньше прежней, но находилась в другом районе, достаточно далеко от дома, Людмилы Аркадьевны.
Они сменили номера телефонов, не сообщив новой свекрови. Паша устроился в другую юридическую компанию, Марина продолжала работать в том же агентстве, но теперь часто брала проекты на удаленке. Жизнь постепенно налаживалась.
Раны, нанесенные годами манипуляций и недоверия, затягивались медленно, но верно. Они много разговаривали, вместе ходили к семейному психологу, заново учились доверять друг другу. В один из вечеров, когда они разбирали последние коробки в новой квартире, Паша достал маленькую флешку.
«Что это?» Спросила Марина, глядя на красный брелок в форме сердца. Все записи, он повертел флешку в руках. Все видео с камер наблюдения.
Весь компромат на маму. Марина замерла, ожидая продолжения. «Я хочу отдать это ей», — сказал Паша.
«Чтобы она знала, мы все еще можем обнародовать эти записи, если она снова начнет вмешиваться в нашу жизнь. Ты уверен?» Марина внимательно посмотрела на него. «Может, лучше просто…
