Когда часы пробили полночь, она сдала свой пропуск и покинула здание в последний раз. Противостоя холодному ночному ветру и неопределенному будущему, вернувшись домой, она нашла конверт у двери.
Это было объявление о работе, нечто, что казалось мгновенным облегчением, но содержало странное описание. Сиделка для парализованного мужчины, высокая зарплата, требуется преданность и конфиденциальность. Екатерина держала бумагу в руках, размышляя.
Это было трудно отвергнуть, но то, что ожидало ее, выходило за рамки ее воображения. Она смотрела на объявление, сердце было разорвано между необходимостью принять предложение и страхом перед неизвестным. Обещанная зарплата была высокой, достаточно, чтобы оплатить долги и обеспечить стабильность для Миши.
Но несколько строк на бумаге несли в себе нечто большее. Полная преданность. Сиделка для парализованного мужчины.
Особняк на окраине города. Опыт работы не требуется. Простой текст скрывал нечто более глубокое.
На следующий день, не имея других вариантов, Екатерина позвонила по указанному номеру. Голос на другом конце был формальным и отстраненным, сообщил адрес и назначил встречу. Это казалось невероятным, особняк.
Уходя из дома в то утро Екатерина поцеловала Мишу в лоб и пообещала вернуться с хорошими новостями. Однако на душе было тяжело, как будто впереди ее ждало что-то неизвестное. Когда Екатерина добралась до указанного адреса, зрелище оказалось впечатляющим.
Орнаментированные железные ворота охраняли владение, которое выглядело так, будто вышло из мрачной сказки. Особняк был огромным, но в нем чувствовалось что-то холодное, лишенное жизни. Ее встретила дома правительница и провела через просторный холл, где эхо шагов заполняло тишину.
Господин Дмитрий находится в кабинете, он требователен, но если вы справитесь, работа ваша. Когда дверь кабинета открылась, Екатерина почувствовала как холод пробежал по спине. Дмитрий, мужчина лет сорока, сидел в инвалидной коляске у большого окна.
Его глаза, ледяного-голубого оттенка, изучали ее с головы до ног с недоверием и презрением. Его лицо было суровым, а напряженная осанка отражала не только физическое ограничение, но и непреодолимый эмоциональный барьер. Вы когда-нибудь ухаживали за людьми с особыми потребностями? Его голос был жестким, будто проверял ее.
Екатерина покачала головой, но ответила твердо. — Нет, но я быстро учусь, и я предана делу! — Дмитрий сухо рассмеялся. — Предана? Посмотрим.
Контракт был подписан в тот же день, и работа началась немедленно. Режим был изнуряющим. Приготовление еды, прием лекарств, помощь в гигиене.
Дмитрий был непреклонен, не щадил критики и часто испытывал терпение Екатерины. — Ты здесь ради денег, как и все остальные. Посмотрим, сколько ты продержишься, — говорил он с сарказмом.
Но Екатерина не сдавалась. Каждый вечер она возвращалась домой, измотанной, но находила силы, глядя на улыбку Миши. Она знала, что не может позволить себе сдаться.
Однажды, помогая Дмитрию принять ванну, Екатерина случайно заметила, как он уронил фотографию, которую до этого держал с особой бережностью. На снимке была молодая женщина с маленьким ребенком. Лицо Дмитрия изменилось.
На мгновение Екатерина увидела в его глазах то, чего не замечала раньше, глубокую, почти невыносимую боль. Дмитрий быстро отвел взгляд, но в тот момент между ними будто возникла невидимая связь. Работа была далеко не только физической.
В этом доме, таком величественном снаружи, скрывалась эмоциональная рана, гораздо труднее поддающаяся лечению. Екатерина поняла, что особняк, каким бы внушительным он не казался, был местом, отмеченным одиночеством и пустотой. Первое время работа напоминало хождение по минному полю.
Дмитрий, казалось, был полон решимости доказать, что Екатерина ничем не отличается от предыдущих сиделок, которые покидали его после нескольких недель, не выдержав его враждебности. Он следил за каждым ее движением, словно ожидая ошибки, чтобы оправдать свое презрение. Однажды утром, пока Екатерина готовила завтрак, холодный голос Дмитрия раздался в комнате…