«Будь счастлив, это для тебя». Отец привел с улицы беспризорную девушку для своего сына инвалида, а на утро ОНЕМЕЛ, когда открыл двери в комнату

И не в том смысле, который хорош был. Она так, девчонка, ничего. Да? Только веет от неё жутью.

Будто за маской спряталась. И улыбка есть, и личико миленькое-молоденькое, а там… В общем, не нравится мне это всё. Я ещё пороюсь в этой истории.

Если не соврала про отца, конечно». «А сфоткал ты её зачем?» — только сейчас задался вопросом Максим. «Поищу, есть ли эта кукла в социальных сетях.

Нейронные сети сегодня много могут», — ответил Тимур. «Но и потом нужно мне хоть что-то о человеке знать, если ты вдруг без вести пропадёшь», — закончил нарочно зловеще. «Вдруг тебя семейка безумных учёных выкрадет для опытов.

Кстати, доктор, который монстра создал, того по частям, тоже вроде из Германии был, а?» Этим же вечером, когда Адель вернулась домой, к ней из своего кабинета вышел отец. «Дочка, нам нужно поговорить», — сказал он, глянув поверх очков. И ушёл обратно.

Девушка кивнула, поджала губы. Значит, он всё узнал. Но она была к этому готова.

С самого начала, как решила всё по-своему сделать, была готова. Вместе с отцом они жили в небольшом загородном доме, этаком особняке в миниатюре. Отец, в принципе, был человеком малотребовательным.

Важнее всего для него были безопасность, покой, а личный комфорт, к нему требования были скромными. Он бы жил где-то ещё, подальше, вообще в уединении. Но ради дочери пришлось устроиться вот так, чтобы у неё были возможности.

Сначала для школы, а потом для учёбы в ВУЗе. Правда, Адель медлила с его выбором. И на фоне этого у них с отцом случались уже не раз жёсткие споры.

Нонсенс, если сравнивать нынешние взаимоотношения с тем, что были раньше. Дело было в том, что Виктор не мог согласиться с выбором дочери. Она хотела выучиться на медика, углубиться в химию, генетику, хирургию и продолжить научный путь отца.

«Это неправильно», — сказал он, когда в очередной раз стройная подборка серьёзных аргументов не переубеждала дочку. «У тебя острый, блестящий ум. Но поверь, твоему таланту обязательно найдётся другое применение».

«Мама была твоей ученицей», — хмуро ответила Адель. «Да», — отвёл он взгляд в сторону. «И я тысячу раз уже пожалел, что втянул её в это всё.

Может быть, она от этого так легкомысленно отнеслась к своей болезни. Думала, что вот, закончим лекарства, и всё хорошо будет. Но нет, нет, милая, я не могу позволить тебе так рисковать.

В крайнем случае», — вздохнул он тяжело. «Ладно, занимайся наукой, но это ни в коем случае не будет иметь отношения к…» «Ты предал то, во что верил, отец», — сказала Адель и вышла, хлопнув громко дверью. Вот в таком примерно стиле завершались уже ставшие практически частью рутины жизненной их споры.

Виктор, впрочем, надеялся, что в дочери говорит затянувшийся подростковый бунт. Хоть бы влюбилась, что ли. Но ещё лучше, конечно, найти бы ей дело по душе.

«Милая, я обещаю, клянусь, я ругаться не буду», — начал он осторожно. Снял очки и принялся нервно протирать носовым платком. Это были очень старые очки.

Точнее говоря, линзы были новыми, по индивидуальному заказу. Ну, а оправа — антиквариат, перешедший по наследству от отца Виктора, а тому они достались от его деда и так далее. Адель хмыкнула, прошлась по кабинету.

То, что отец может ругаться, только немного её пугало когда-то. Теперь всё изменилось, и не слова были важны, а поступки. «Ты взяла один из образцов?» — «Да», — ответила она просто и встретилась с ним взглядом.

«Тогда ответь, ты хотела исследовать его? Проводила какие-то опыты?» «Сам знаешь, что нет», — ответила она спокойно. «В лабораторию я не вхожу, и ты не входишь уже давным-давно. Зря только сделал.

И даже не лабораторию, заметь, а один закуток, пародию на то место, где ты мог бы работать, если бы не оставил всё». «Тогда, Адель, умоляю, скажи, что ты не совершила такую дурость, как доверить это кому-нибудь из…» «Не знаю», — Виктор взмахнул руками. «Ты же не решила, что кто-то начнёт этим заниматься, продолжит то, чего не смог завершить я?» «Нет, папа, я не могла бы так поступить с тобой», — подойдя к отцу, она положила руку ему на плечо.

«Я просто провела испытание на человеке». Виктору показалось, что он слышит какую-то иностранную речь, очень странные буквы, которые сливаются в какой-то безумный смысл. Потому что это — обман восприятия речи, а может быть вообще галлюцинации.

«Что?» «Адель, нет, ты не могла!» Схватившись за сердце, он опустился тяжело в кресло. «Всё хорошо, отец, он жив, это парень молодой, он болен с рождения, болезнь проявилась и ушла в прогресс в подростковом возрасте. И знаешь что? Препарат ему помог, меня не было в этот момент рядом, но…» «Дочка…» — пожилой мужчина качал головой.

Сердце ныло, голова кружилась, дышалось с трудом. «Дочка, что ты наделала?» «То, на что у тебя не хватило духу!» В голосе девушки проявились грубые жёсткие оттенки. «Ты же вообще всё бросил! Ты готов был унести весь труд жизни на тот свет! Это ты не понимаешь, ты создал то, что может изменить всю современную медицину, спасти миллионы жизней! Я бы не смогла называться твоей дочерью, если бы не сделала этого!» Она замолчала, смотрела на него в ожидании окончательного решения.

Виктор молчал, смотрел на карту мира, растянутую на соседней стене. Это была превосходная репродукция с карты XVIII века. Подарок его жены на годовщину свадьбы.

Если бы только Мария была жива, она смогла бы воспитать Адель другой. Виктор заговорил. Он говорил теперь не как отец, а как учёный.

Он говорил о том, что это недопустимо — проводить испытания подобного препарата не контролируя процесс. То, что проявились некоторые эффекты, не даёт гарантий, что полный курс мог бы помочь. И главное, теперь существуют риски скрытых побочных эффектов.

Виктор сказал, что молодой человек находится в опасности. Он должен немедленно быть помещён под наблюдение. Нужно сделать массу анализов, провести тесты.

Потом Виктор нервно рассмеялся, потому что никто, кроме него, не знал о сути уникального лекарства и, следовательно, не мог бы обеспечить ничего подобного. «Мне конец, как учёному мне совсем конец, а молодой человек… Он может быть жив и здоров, папа!» — сказала Адель. Всё это время она стояла рядом с отцом, внимательно его слушая и в уме выстраивая собственный дальнейший план действий.

«Ты знаешь, что нужно делать, отец. Так помоги ему. Он очень страдает, и это его единственный шанс стать здоровым.

Он хочет этого». И тут Адель рассказала отцу о своём ночном похождении, но она исключила из него одну важную деталь. Не сказала, в каком образе пришла в дом Максима.

Не сказала о том, как изначально хотела найти плохого человека и наказать, покарать его. Она считала, что отцу пока об этой части её жизни знать рано. Адель не сомневалась в том, что и Максим, когда она поговорит с ним, согласится ради того, чтобы получить помощь, не болтать лишнего.

Максим был идеальным кандидатом. Для того, чтобы отец наконец-то ожил как блестящий учёный, завершил дело всей своей жизни, и для того, чтобы она смогла окончательно встать на тот путь, который выбрала для себя уже давно. «Но почему он? Это странно», — покачал головой старый учёный.

«Ты, по сути, действовала наугад». Адель солгала о том, как она нашла Максима. Она сказала, что просто разговаривала с его отцом, что это была случайная встреча, и он пожаловался на то, как ему жаль сына-инвалида.

«Это судьба», — пожала плечами в ответ. «Я знаю, в идеале всё стоило бы сделать иначе, но ты прости». «Ох, папа, сколько раз я просила, умоляла вернуться к тому, что действительно важно».

«Ты ещё молода», — возразил он. «Слишком молода для того, чтобы кое-что понимать. И то, что ты сделала, это же сущее безумие».

«Нет, прости, но иногда мне кажется, что ты совсем не похожа на меня». «И всё-таки», — усмехнулась горько. «Я твоя дочь.

Видимо, кое-что передаётся по наследству». «Хорошо», — наконец сказал Виктор. «Я помогу ему.

Я сделаю то, что нужно. Но мне понадобится время. И, естественно, это будет происходить не здесь.

Мне нужны условия, оборудование. Думаю, мы отправимся в Индию. Да, там у меня ещё остались кое-какие старые связи.

Думаю, именно там всё будет происходить». Адель кивнула. Были всё-таки вещи, в которых они с отцом были полностью единодушны.

Индия не первый год и даже десятилетие была местом, где учёные-специалисты в очень редких сферах медицины могли заниматься практически чем угодно. Практически без контроля, ловко уходя от него, лично выбирая степень риска. «Ну, пообещай мне», — Виктор смотрел на дочь умоляюще, — «пообещай, что больше у нас не будет секретов друг от друга.

Мне необходима от тебя честность, дочка. Иначе у нас ничего не получится». Адель смотрела на отца и в который раз уже испытывала смесь жалости и презрения.

Когда-то он был совсем другим. Настоящим учёным. Из тех, которые переворачивают мир ради своих целей.

Как жаль, что это осталось в прошлом. Но с другой стороны, теперь отец стал таким, что она сможет осуществить то, что ей действительно нужно. После того, как они с отцом обговорили все имеющиеся в начале запланированного детали, на что ушло целых два дня, Адель позвонила Максиму.

Юноша ответил голосом, в котором гремучей смесью сочетались радость и отчаяние, ведь он уже начинал терять надежду на то, что она вернётся. Он начал думать, что, возможно, она выбрала его сперва, но затем по какой-то причине разочаровалась в своём выборе. И всё-таки воспрянувшая надежда не затмила разум совсем, не вытеснила логику, и, услышав о том, что, оказывается, для полного курса лечения придётся улететь в другую страну, Максим растерялся…