Андрей застыл, когда услышал завещание. Ему, любимому внуку, ничего, кроме конверта от бабушки: «На памятник возьми мое фото из рамки». Но едва снял фото со стены, ОБОМЛЕЛ от увиденного…
Вера Петровна улыбнулась, но как-то грустно. «Конечно, внучок. Обязательно буду.»
Но судьба распорядилась иначе. За день до выписки Наташи из роддома бабушке стало плохо. Скорая приехала быстро, но было поздно. Обширный инфаркт не оставил шансов. Вера Петровна умерла, так и не увидев правнука.
Андрей был в роддоме, когда ему позвонили соседи. Как он сообщил новость Наташе, как добирался до бабушкиной квартиры, где уже суетились какие-то люди, — все это осталось в памяти как страшный сон.
Похороны были скромными, как и жизнь Веры Петровны. Пришли соседи, несколько старых подруг, родители с сестрой, бывшие коллеги. Андрей стоял у гроба, не чувствуя ничего, кроме глухой, всепоглощающей боли. Наташа была рядом, с маленьким Петей на руках, которого мама привезла прямо из роддома на несколько часов, чтобы проститься с прабабушкой.
После похорон всех пригласили на поминки. В тесной кухне бабушкиной квартиры собрались самые близкие. Молча ели, вспоминали Веру Петровну, думали о своем. Андрей заметил, как мать и Светлана то и дело переглядываются, явно чего-то ожидая.
Вечером, когда большинство гостей разошлись, в дверь позвонили. На пороге стоял пожилой мужчина с портфелем. «Добрый вечер, Евгений Сергеевич, нотариус», — представился он. «Прошу прощения за вторжение в такой день, но у меня инструкции от Веры Петровны, которые нельзя откладывать.»
Все собрались в гостиной. Нотариус разложил на столе бумаги. «Вера Петровна обратилась ко мне около полугода назад», — начал он. «Оформила завещание, которое я уполномочен огласить сегодня.»
Он надел очки и начал читать. «Я, Соколова Вера Петровна, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю квартиру по адресу своей невестке Екатерине Сергеевне и ее дочери Светлане Михайловне в равных долях. Автомобиль «Жигули» модели 2106, доставшийся мне от мужа, завещаю моему сыну Михаилу Петровичу. Внуку моему, Андрею Михайловичу, оставляю личную вещь — конверт с запиской, который прошу передать ему лично после оглашения завещания.»
В комнате повисла тишина. Андрей застыл, ошеломленный услышанным. Ему, любимому внуку, ничего, кроме какого-то конверта? Он почувствовал, как его переполняет не обида даже, а недоумение. Всю жизнь они были так близки, и вдруг — такое завещание?
Светлана не сдержала торжествующей улыбки. «Ну наконец-то справедливость восторжествовала», — прошептала она, но достаточно громко, чтобы все услышали. Мать бросила на дочь предостерегающий взгляд, но было видно, что она тоже довольна. Отец сидел с отсутствующим видом, словно происходящее его не касалось.
Нотариус достал из портфеля белый конверт. «Андрей Михайлович, это вам. Вера Петровна особо подчеркнула, что содержимое предназначено только для ваших глаз.»
Андрей механически взял конверт. Руки слегка дрожали. Он посмотрел на имя, написанное знакомым бабушкиным почерком. Аккуратные буквы, старательно выведенные шариковой ручкой.
«Можно ли узнать, что там?» — спросила Светлана, не скрывая любопытства. «Не думаю, что это тебя касается», — ответил Андрей сухо.
Он вскрыл конверт. Внутри был сложенный вчетверо лист бумаги. Андрей развернул его и прочитал: «Милый мой внучок. На памятник возьми мое фото из рамки. Люблю тебя. Бабушка.»
Всего одна строчка. Ни объяснений, ни пояснений. Ничего. Андрей перечитал записку несколько раз, пытаясь понять, нет ли здесь какого-то скрытого смысла. Но нет, просто просьба взять фотографию для памятника.
«Ну, что там?» — не выдержала Светлана. «Личное», — отрезал Андрей, пряча записку в карман.
Нотариус собрал бумаги. «На этом моя миссия закончена. Примите мои соболезнования еще раз.» Когда за ним закрылась дверь, Светлана не удержалась. «Что же, брат, поздравляю. Ты остался ни с чем. А ведь наверняка думал, что бабушка все тебе оставит», — в ее голосе звучало злорадство. «Не переживай, вещи можешь забрать ненужные, мы все равно будем тут ремонт делать. Барахло нам не нужно.»..
