«Я, вроде бы, тоже часть семьи. Тем более, я так понимаю, вы хотите обсудить вопрос, что делать с тем имуществом, которое мне осталось от родителей?» — тихо сказала она. Татьяна Ивановна фыркнула, да так громко, что кошка, которая мирно спала на кресле, моментально подскочила и испуганно скрылась за занавеской.
«Ты наша семья? Да ты просто пришлая девка, без роду и без племени. Мы тебя взяли к себе, приютили, обогрели. Вот мы с Сергеем и Иваном Петровичем, вот мы и есть семья.
Правда, Ваня? А ты так, временное недоразумение в нашем коллективе. А твое наследство — это так. Да и нужно ли оно тебе, когда у тебя здесь все есть? И вообще, ты на наших семейных советах не имеешь права голоса.
Так что давай, проваливай отсюда, за хлебом сходи, что ли». А Сергей, все еще изучая ковер, тихо кашлянул и, наконец, подал голос. «Мама, ну зачем ты так грубо? Лена все-таки моя жена.
Может быть, стоит послушать и ее?» «Полки, Сережа!» — взмахнула рукой Татьяна Ивановна, будто отмахиваясь от назойливой мухи. «Тебя тут сейчас никто не спрашивает. Я буду решать, кто здесь нужен, а кто нет».
Лена смотрела на эту короткую сцену с нескрываемым удивлением. Не то чтобы она не знала, какой у свекрови характер, но такого поворота событий она совершенно не ожидала. «Да, Сереженька, придется мне самой освобождать тебя от гнета твоей мамашки», — думала она.
Да и самой пора освобождаться. Обнаглела она уже до безобразия. А в душе уже все перевернулось.
Не бывать такому, чтобы мамина квартира была продана. Ведь там все воспоминания о детстве, о счастье. В Лене проснулось незнакомое ранее чувство противостояния и жажды победы.
«Пора заканчивать с этим произволом», — решила она и сделала шаг вперед. «Значит, по-вашему, я не часть семьи», — переспросила Лена. Ее голос был спокойным, но в глазах уже заблестела сталь.
«И решать вопрос о своем имуществе я не имею права». «Конечно, не имеешь. Ты вообще никто.
И зовут тебя никак. Нищебродка, сирота». «Да будь благодарна, что я вообще пустила тебя в свой дом».
После смерти матери невестки свекровь, поняв, что у той больше нету опоры в жизни, стала наглеть с каждым днем. А то, что не встречало сопротивления, казалось, давало ей неограниченную власть. Повисла тишина.
Лена как будто что-то обдумывала. А затем она улыбнулась. Но это была не просто улыбка, а та самая, которая обычно предвещает что-то совершенно неожиданное.
«Да, вы, Татьяна Ивановна, не моя семья», — начала она спокойно. «Моя семья — это мой муж. А если хотите, я хоть в одних трусах, но заберу его в свой дом.
А с вами пусть тараканы живут. И вон, Иван Петрович еще». Сергей, наконец, оторвался от ковра и посмотрел на Лену с удивлением и восхищением.
Татьяну Ивановну в этот момент перемкнуло. Ее челюсть медленно отвисла, как будто кто-то выдернул из нее невидимую опору. «Что? Что ты сказала?» — наконец, выдавила она…